Убийственный возраст

– Чего?! Не хочешь ли ты сказать, что меня можно с кем-то перепутать? Ты что врешь? Ты меня за идиота считаешь?

Он хотел влепить лгунье пощечину, но девушка остановила его руку и, всхлипывая, все объяснила:

– Мы с подружками вчера вечером пришли к Аркаше поздравить его с возвращением из армии. Он нам налил вина, а когда оно кончилось, стал бражкой угощать. Потом Аркаша сказал, что для полного кайфа надо догнаться «дурью». Он с собой из Казахстана коноплю привез. Я два раза затянулась самокруткой, голова закружилась, и у меня память как отшибло. Помню только, что я встретила своего парня и мы пошли к нему домой…

– Офигеть! Я, когда у Аркашки был, почувствовал запах какой-то странный… И девчонки смеялись как-то неестественно – как придурковатые. Но, честно говоря, про коноплю я даже не подумал.

– Турист, я сама с тобой напросилась? Стыдно-то как…

– Заткнись!

Девушка покорно замолчала. Турист вновь закурил, задумался.

«Как все по-скотски получилось! Она не хотела, а я ничего не понял. Хоть бы намек дала, я бы ее ночью в чем мать родила на улицу выставил. Что теперь делать? Надо этот вопрос как-то уладить, а то я чувствую себя виноватым, словно воспользовался ее состоянием и надругался над невинной девушкой».

– Значит, так, – докурив, сказал он, – иди домой и обо всем, что здесь было, забудь. Если я хоть от кого-то услышу, что ты…

– Ничего не услышишь! – поспешно заверила его девушка.

В прихожей Кайгородова не удержалась и заглянула в зал. Там на диване спал еще один мужчина. Девушка побледнела, ей стало дурно. Она не помнила никаких подробностей прошедшей ночи: с одним Туристом она была или этот, второй, тоже принял участие…

– Турист, – попросила она, – пожалуйста, не рассказывай никому.

– Пошла вон! – зарычал Игнатов.

Для Лены Кайгородовой эта ночь имела далеко идущие последствия. Несколько человек видели, как она ушла в темноту с Туристом. Что было дальше между ними, никто не знал, но на всякий случай парни стали избегать Кайгородову.

– Туристу дорогу переходить – себе дороже, – перешептывались они. – Зажмешь Ленку в подъезде, она Туристу пожалуется – и хана! Поминай, мама, как звали.

Быстро догадавшись о причинах внезапного отчуждения, Кайгородова пошла «искать счастье» в других дворах и к сентябрю попала в компанию Быкова и Козодоева.

…Прохаживаясь из комнаты в комнату, Турист думал то о хнычущей девчонке на кровати, то о неизвестном преступнике, убившем хозяина квартиры.

«Как мерзко все получилось в прошлый раз! Я до сих пор не пойму, как надо было вести себя тем утром… Кто был здесь с молотком в руке и что этот человек хотел доказать? Зачем он разбросал деньги в спальне? Предположим, появился некий псих и решил отомстить за поруганную честь Кайгородовой, но тогда ему надо меня убивать, а не Бурлакова… До января нам квартирантов не найти, так что вечеринку в честь Козодоева мы провернем здесь, в этой хате. А что потом? Нам без ментов убийцу не найти, так что завтра же надо будет выйти на контакт с кем-нибудь из сыщиков нашего райотдела. Кто допрашивал моих парней? Ефремов? Вот с ним и состыкуемся».

Утром в пятницу Турист позвонил в уголовный розыск Ленинского РОВД.

– Здравствуйте, мне Игоря Павловича. А, это вы! Приятно познакомиться. Игорь Павлович, это Александр Игнатов вас беспокоит. Давайте сегодня пообедаем вместе…

28

Турист и Ефремов встретились в столовой издательства «Советская Сибирь». Вход в здание типографии был по пропускам. Ефремов на проходной показал служебное удостоверение, а как внутрь охраняемого здания попал Турист – неизвестно.

Столовая издательства славилась на весь город вкусными и недорогими комплексными обедами. В пятницу давали на первое борщ с мясом, на второе – картофельное пюре с сосисками, на третье – компот или ягодный напиток. От салата Турист и Ефремов отказались: крохотная миска с нарезкой из маринованных овощей стоила сорок копеек, а еды в ней – на один зубок.

Турист хорошо ориентировался в столовой. Расплатившись на кассе, он успел занять столик на двоих в конце зала. Как только мужчины приступили к обеду, в зал ввалились рабочие первой смены, и все места разом оказались заняты.

Некоторое время инспектор и Турист ели молча. Первым заговорил Игнатов. Чтобы подчеркнуть частный характер встречи, он обратился к собеседнику на «ты»:

– Как ты думаешь, они действительно уронили гроб или это пустой треп?

– Ты про кого? Про Брежнева? Я думаю, что его никто не ронял. Представь, верховный правитель страны, восемнадцать лет был у власти, и что, ему с десяток лучших могильщиков не нашли? Чушь все это.

– Чушь не чушь, но все уже целый месяц обсуждают похороны и верят, что гроб выскользнул из рук и грохнулся на дно могилы. Знаешь, почему люди верят в эту небылицу? Потому что они в падении гроба хотят увидеть некий знак свыше, мол, держитесь, товарищи, не только гробы падают. Народ наш жаждет перемен, он устал от лжи, от этой серой повседневности, от отупляющего однообразия.

– Нашел где о политике речи толкать, – хмыкнул Ефремов.