Убийственный возраст

– Всегда так! – засмеялся Турист. – Хочешь душу излить, а натыкаешься на стену молчания и запретов. Спрашивай. Я отвечу на все вопросы.

– При осмотре квартиры Бурлакова мы нашли нижнее женское белье импортного производства. Бурлаков, как я знаю, был холост…

– Дальше не надо! – перебил его Турист. – Пройдемся, и я расскажу тебе, в чем тут суть. Костя, как современный молодой человек, был в душе мятежником. Ему, как и мне, опаскудела эта советская действительность, нескончаемая ложь, тотальное лицемерие и ханжество. Но как протестовать против навязываемой тебе морали и системы ценностей, если ты спутан по рукам и ногам? Выступить открыто никто не рискнет, за границу не выпустят, так что ничего не остается, как устроить маленький капиталистический рай у себя дома. Два удовольствия в одном: качественный отдых и фига для моралистов-пуритан. С деньгами такой финт можно себе позволить, а вот без пачки рублей – вряд ли. Но оставим деньги и перейдем к кружевным лифчикам. Каждую осень на овощную базу сгоняют девчонок из техникумов. Костя присматривался к ним и выбирал несколько кандидаток, исключительно иногородних, из общежития, скромно одетых, без лишних запросов. Система простая: «да – да», «нет – нет». «Согласна? Пошли». Девчонка приходит к нему домой, а там стол накрыт по высшему разряду: свечи, шампанское, шоколадные конфеты. Первый тост, первый поцелуй, и наступает сказочный вечер любви и исполнения желаний. Представь: девушка из отдаленного поселка, а он выставляет перед ней на стол яблоки, виноград, груши, ветчину, красную рыбу.

– Рыба-то откуда? – не понял связи между дарами моря и овощной базой Ефремов.

– Овощебаза стоит впритык к хладокомбинату и складам горпродторга. В обед грузчики выходят за забор промзоны, и начинается великий обмен: мешок отборной картошки меняют на несколько банок тушенки, виноград – на колбасу, сгущенку – на консервированные ананасы. Ты когда-нибудь пробовал консервированные болгарские персики? Обалденное лакомство. Ни одна недотрога не устоит. Утрирую, конечно, но девушки у Кости не переводились.

– Почему все белье одного размера?

– О вкусах не спорят! Косте нравились худосочные девушки с маленькой грудью. Но не в этом суть! Самая первая девчонка, с которой он познакомился на базе, была фигуристая, но миниатюрная. Все кружевное белье подобрано на нее. А дальше – по накатанной. Если у тебя есть классный заграничный лифчик нулевого размера, то следующую девушку ты будешь подбирать под него, а не наоборот. Согласись, это же глупо – каждую новую подружку индивидуально наряжать. Гораздо проще под имеющийся лифчик найти чувиху, чем тратить кровные рубли на обновку. Кстати, по поводу заграничных тряпок: вы, наверное, подумали, что Бурлаков по восьмиклассницам специализировался? Нет, Костя в этом плане осторожный человек был. Паспорт, конечно, не спрашивал, но кого ни попадя к себе не водил.

Ефремов, отрешенно рассматривавший прохожих на противоположной стороне дороги, выцепил взглядом девушку, чем-то напоминающую Голубеву.

– Школьница школьнице рознь, – со знанием дела возразил он.

– Без базара! Знавал я чувих, которым рожать пора, а они за школьной партой сидели. Но мы отдалились от темы. Какие еще вопросы?

– У него была женщина лет сорока. Кто она?

– Отдушина от смазливых малолеток. Шучу! Об этой женщине я знаю немного. Когда-то она была у Кости преподавателем в институте, потом, после армии, Бурлаков устроился к ним на кафедру лаборантом, но его выгнали через год. Выгнали, кстати, за студентку. Декан факультета застукал их на большой перемене. Представь, они так увлеклись любовью, что забыли закрыть дверь в лаборантскую. Охи, вздохи. В самый интересный момент входит декан… Студентку, как ни странно, оставили, а Бурлакову предложили уволиться по собственному желанию. Прошло время, и Костя встречает эту женщину у себя на базе – она со студентами картошку перебирает, а он с мужиками пиво в подсобке пьет. Слово за слово, возобновили знакомство, стали встречаться.

– Какая насыщенная личная жизнь была у товарища Бурлакова! – перебил Туриста инспектор.

– Я слишком подробно рассказываю о похождениях Кости? – догадался работник потребкооперации. – Иногда суть кроется в деталях, и неизвестно, с какого конца лучше зайти, чтобы понять картину в целом.

– Что еще об этой женщине известно?

– Почти ничего. Костя никогда отношения с ней напоказ не выставлял, а я… как бы это сказать-то? Мне изначально сама суть этих странных отношений была непонятна, а значит, неинтересна. Встречается мой корешок со зрелой женщиной, ведет с ней интеллектуальные беседы – ну и черт с ним! Каждый развлекается как может. Одни марки собирают, другие с престарелыми бабами в позднюю любовь играют – каждому свое.

– По-твоему, сорок лет – это закат жизни? А как же поговорка: «Если бабе сорок пять, баба ягодка опять»?