Убийство часового (дневник гражданина)

Проехали опасный кусок дороги. Останавливаемся у окопов казаков. Окопы вырыты по кромке фруктового сада, вдоль шоссе. Брустверы уложены мешками с песком. Несколько человек, свободных от поста, спят на одеялах, рядом с окопами. Группа казаков обедает, сидя вокруг патронного ящика. На мой вопрос: «Как тут у вас?» — объясняют: «Тихо. Вчера приходили парламентеры от «румын». «Румыны» просили не стрелять. И они не будут. У них там свадьба была. Напились, орали всю ночь. Есть один снайпер, сука, прямо к позициям подползает по ночам, так сами «румыны» нам говорили: пристрелите его, суку, он большие деньги за каждого убитого получает…» (Странности войны!) Чуть дальше бетонные плиты перекрывают дорогу на Кошницу. Позицию держат терские казаки. Командир — есаул Колонтаев Владимир Николаевич. Казаки рады свежим людям, к нам постепенно стекаются все свободные от постов. Мы попали к ним в момент обмена пленными, в короткую передышку. Вдалеке, мне протягивают бинокль, на шоссе шевелятся фигурки. Двое, не торопясь, шагают в нашу сторону. Казаки особенно рады нашему фотоаппарату. (Аппарат нам дал Кругликов. Сам он летает на военном вертолете на другом участке фронта.) Вообще, солдат, может быть, потому, что будущее его неопределенно и, может быть, свалит его пуля через несколько минут, солдат страстно любит фотографироваться. Хочет зафиксировать навсегда свое эфемерное существование? Решаем сфотографироваться на память все у бетонных плит, перегораживающих шоссе. Подымаясь на шоссе, слышу, как небритый молодой казак спрашивает другого: «Это не Лимонов случайно?» — «Лимонов…» — отвечаю я и подхожу пожать ему руку. «Вы молодец, что приехали…» Меня узнают читатели в поездах и в метро, на улицах ночной Москвы, на снежных улицах Енисейска и в Краснодаре, узнают в Париже и Нью-Йорке, бывает, но когда меня узнают люди войны, на самом-самом фронте, я очень и очень тронут. Спасибо тебе, небритый казак, защитник дороги на Кошницу… Есаул Колонтаев рассказывает, что казаки ползают в расположение противника, снимая их мины. «Мы добираемся до самых их окопов. Мы могли бы взять их окопы завтра, но нас одергивает командование…» Есаул выводит меня за укрепление, показывает мины, которые «никогда никто не разминирует. Их взрывают обычно. А вот мы умеем… сложили их сюда». Пяток круглых дисков невинно себе лежат в траве, тусклые. Достаточно уронить на них небольшой камень, чтобы они взорвались. «Еще мы выкапываем их мины и закапываем их на новые места». — «Зачем?» — не понимаю я. «Что же мы за казаки, если кому-то пакость не сделали», — смеется есаул. Я осматриваю чудовищно раскрошенные минами и снарядами плиты. «Меняем каждые несколько недель, — объясняет есаул. — Можете представить себе, какой интенсивности обстрел идет». Едем на Дубоссарскую ГЭС. Повсюду в полях осыпается пшеница и ячмень, но мы видели лишь один комбайн в поле. «Румыны» не дают собирать урожай, обстреливают. Спелые вишни и абрикосы опадают. Богатейшая южная земля не прибрана из-за войны. «Политрук, политрук — ты наш красный друг…» — стонут те же девицы. Песня начинает мне нравиться. Сворачиваем к плотине. В одной из зеленых улочек видим КамАЗ, заваренный листами стали, — первый самодельный, легендарный теперь БТР Приднестровья. С прибытием нового командующего 14-й армией генерала Лебедя ПМР смогла превратить свою «Аврору» в исторический памятник. На плотине бородатый начальник охраны показывает нам следы румынских мин, взорвавшихся среди трансформаторов электростанции. Семь трансформаторов пробито, масло их вытекло в Днестр. Плотина непрерывно и безрассудно обстреливается с «румынского» берега. Ведь если прорвет Дубоссарскую плотину, то вал воды в двадцать метров высотой, пятьсот МИЛЛИОНОВ кубических метров воды обрушатся на ОБА берега. Случится катастрофа. Обходим посты на плотине. Среди сопровождающих нас гвардейцев Саша Бойко. Украинец. Рассказывает мне с горечью о том, как национализм разделил его семью. Его брат, кандидат филологических наук, член движения «Рух». «Когда у нас тут начались события, я написал ему, спросил его совета, что делать? Он мне ответил: «Ты должен подчиниться национальной власти республики, в которой ты проживаешь…» Но ведь эта земля испокон веков принадлежит всем: молдаванам, русским, украинцам, болгарам. Я не хочу идти под власть румынов. Я первым содрал их флаг. И молдаване не хотят. Здесь многие отлично помнят, как сделали румыны молдаван гражданами второго сорта во время последней войны. У нас треть личного состава отряда — молдаване. А мой братец-интеллигент, умная голова, советует смириться».