Убийство Джанни Версаче

На обратном пути из Франции Норман и Эндрю задержались в июле 1996 года на несколько дней в Ист-Хэмптоне на Лонг-Айленде в гостях у богатой однополой пары. Там они посещали вечеринки и обедали в модном ресторане Nick and Toni’s. Эндрю, как водится, очаровывал пожилых спутников, но, по словам одного из хозяев, «говорил бестактности о деньгах» и рассказывал истории, от которых они только недоуменно поднимали брови. Сказал, что был женат на богатой еврейке — дочери главы Моссада, израильской разведки. «Он был молод и привлекателен, весел, держался по-компанейски — что тут, казалось бы, не так?» — задается вопросом хозяин и отвечает, что «прискорбными» нашел в Эндрю две вещи: «Очень уж ему хотелось привлечь к себе внимание. Только вот не шла ему вся эта бутафория… А кроме того, он же был такой молодой — и уже абсолютный бездельник без малейших карьерных амбиций хоть в какой-нибудь области. Очень много болтал о том, что интересуется пожилыми людьми по причине их финансовой состоятельности. Вот что называется язык без костей: прямо при Нормане открытым текстом так и говорил».

Норман, в отличие от Эндрю, на ценники внимание обращать привык. Будучи в Европе, Эндрю присмотрел себе новый Mercedes SL 600 с откидным верхом за 125 895 долларов и даже успел похвастаться Дэвиду в открытке: «Скоро, возможно, разживусь наконец собственным Mercedes SL 600! — с энтузиазмом писал он. — Чувствую себя достойным этой машины, как никто другой!» Вскоре по возвращении на родину, однако, эта его мечта пошла прахом: Норман отказал Эндрю в покупке. Тогда Эндрю хлопнул дверью — собрал вещи и съехал от Нормана, оставив записку: «Двинулся дальше». Под этим лаконичным прощанием он тем не менее написал номер сотового телефона для связи — и тут же принялся ждать звонка. Переговоров, однако, не последовало, и Эндрю вынужденно поселился на съемной квартире-студии с оплатой раз в неделю на Вашингтон-стрит в Хиллкресте — подальше от Ла-Хойи, но лишь по меркам города.

Дальше — больше: Эндрю месяцами обещал Дэвиду, что они вместе отправятся на День независимости смотреть праздничные фейерверки с яхты в акватории Бостонской бухты. Но в июне сам же и отправил Дэвиду открытку из Кап-Ферра, из которой следовало, что злой рок и непоименованные козни могут воспрепятствовать их встрече: «Ситуация в Марселе сложилась до крайности щекотливая, и я рискую застрять здесь до июля». А позже написал: «Не получается вернуться к 4 июля». Неявка Эндрю, вопреки клятвенным обещанием, ко Дню независимости раскрыла наконец глаза на него и Дэвиду — и он столь же решительно, как и Норман, вычеркнул его из своей жизни.

Оба удара были нокаутирующими. Новый «мерседес» он потребовал всего лишь потому, что привык к такому уровню жизни, жаловался он друзьям, и Норману следовало бы проявить к этому уважение. Ведь, в конце-то концов, именно из-за сожительства с Норманом он лишился наследства. Семья отказала ему в праве на его долю, говорил он, потому что, «взяв на себя заботу о Нормане», испытывавшем к нему старческую слабость, он, по сути, вычеркнул себя из жизни собственных родителей. Многие его друзья из тех, что помоложе, в эту историю искренне верили. «Он чувствовал, что из-за отношений с Норманом опустился на несколько ступеней вниз по социальной лестнице, — говорит Том Идс, бывший сожитель Эндрю. — Он чувствовал себя достойным летать только первым классом. Он чувствовал, что многое теряет. Он отказался от наследства, чтобы посвятить всего себя Норману».

Роббинс Томпсон полагал, что их отношения протянутся года три-четыре, не меньше, когда Эндрю только заехал к Норману на постоянное жительство. Но Эндрю захотелось еще и власти — не меньше, чем денег. Его уязвляло, что Норман, хваставшийся состоянием в 110 млн долларов, отказывает себе в путешествиях не только первым, но даже и простым бизнес-классом. Понятно, что перелеты обычным эконом-классом были ударом ниже пояса по самолюбию такого нарцисса, как Эндрю, и этот позор не смывался ни ночевками в пятизвездочных отелях, ни обедами в трехзвездочных ресторанах. Именно приступами досады и объяснялись вдруг выдвигаемые Эндрю списки требований: «мерседес»; перелет первым классом; повышение выплат на карманные расходы; включение в число наследников в завещании Нормана. На увеличение карманных расходов Норман соглашался с готовностью, а вот остальные вопросы предпочитал заминать. «Эндрю реально думал, что Норман без него загнется, а потому и бросится его уговаривать вернуться, — рассказывает Том Идс, ставший свидетелем конца их отношений, — но дело не выгорело: продолжения не последовало».