Убийство Джанни Версаче

Личность и местность были, как в сказке, созданы друг для друга. Для Джанни Версаче Южный пляж «был ожившим воплощением его моды, — говорит Том Остин. — Ну где еще в мире отправляются загорать на пляж в нарядах от Версаче? Разве что в окрестностях Лос-Анджелеса…»

«Джанни Версаче всегда умел оказываться в нужном месте в нужное время, — утверждает Луис Каналес. — Такие люди, как Версаче, Деми [Мур], Опра [Уинфри], Мадонна, Брюс Уиллис, — они же никогда не идут на риск и появляются лишь в гарантированно беспроигрышных местах. Они в жизни не свяжут свое имя с каким-либо местом, если там не намечается нечто по-настоящему грандиозное, чтобы, когда это место раскрутится, их имена твердо с ним ассоциировались — а это уже как знак качества и гарантия безопасности места одновременно».

Однако за множеством реализованных в этом «городе в городе» фантазий о возрождении и перерождении — от архитектурного до сугубо личностного — таится одна леденящая душу реалия: многие из местных жителей переселились на Южный берег доживать свои последние дни перед смертью. Подобно Ратсо Риццо из «Полуночного ковбоя»[78], отправившемуся на автобусе в последний путь, чтобы хотя бы умереть под жарким солнцем Флориды, сотни ВИЧ-инфицированных нашли себе пристанище на южной оконечности Майами-Бич. Откуда средства? Многие попросту проматывают там «легкие деньги», срубленные на спекуляции своей страшной болезнью, например, перепродав здешним «инвесторам» за полцены, зато за наличные и сразу свои права на получение страховки[79]. Между тем далеко не все больные распространяются о том, что они таковыми являются. Изначально, возможно, они и приехали сюда умирать, но теперь новые лекарства, обильные солнечные ванны и продолжительные занятия в тренажерных залах (ну и стероиды плюс к тому) укрепили их пошатнувшуюся было физическую форму настолько, что больных от здоровых в здешних местах на вид отличить положительно невозможно. Так и влились ВИЧ-инфицированные в отряды загорелых и накачанных отдыхающих, наполняющих здешние клубы уникальным южнобережным духом отвязной joie de vivre[80].

Гульба нон-стоп! После пятничных танцев в «Варшаве» и субботних в «Спасении» приходит черед воскресного афтепати в «Амнезии», где сотни обтянутых в Speedo и юных телом и душой особей мужского пола выстраиваются в змейки под конгу, а на танцпол с балконов исторгаются струи разноцветной пены, которыми их заливают утоляющие жажду от перебора экстази ледяной бутилированной водой зрители. Как только пена доходит им до пояса, танцующие разбиваются на кластеры по три-пять человек и принимаются в ней резвиться. Затем приходит понедельник, и с ним — черед вечеринки «Жирная черная киска» в клубе «Жидкость» с «гендерной иллюзионисткой» Китти Мяу в роли гвоздя программы. Во вторник — «Твист» с фирменным шоу-коктейлем «Секс на пляже». В среду — «Любительский стриптиз» в «Варшаве». Далее — везде по кругу… А в ноябре в программе безостановочной гулянки вдруг промелькивает неожиданный благотворительный Белый бал в пользу жертв СПИДа, где кто-то даже, возможно, и задумается о первопричинах эпидемии и необходимости как-то изменить свое поведение, чтобы уберечься от этой заразы. Но в целом — зачем портить людям праздник? Гей-туризм — источник многомиллионных доходов и основа экономики Южного берега; Майами, по признанию гея-колумниста Юджина Пэтрона, для них «всегда был городом-прибежищем».

* * *