Убийство Генриха IV

Король пошел на попятный. Сначала он сослался на Савойскую войну. Потом под разными предлогами он несколько раз переносил представление эдикта парламенту на другой день. В 1605 г. новый папа Павел V поручил своему нунцию Барберини сделать еще одну попытку. Папа привел новый довод: дофин родился от второго брака короля; значит, он является законным ребенком и наследником французской короны лишь в том случае, если верховный понтифик имел необходимые полномочия для расторжения первого брака. Впрочем, сам аргумент был опасным. Его можно было повернуть в другую сторону. Ведь если папа не имел необходимых полномочий, если дофин не был законным ребенком, наследником короны вновь становился принц Конде. Тем самым папа мог дать великолепное оружие грандам и протестантам. Генрих IV и Вильруа позволили себя убедить, но делать ничего не стали. В 1607 и 1608 гг. попытки предпринимал и нунций Убальдини. Ничто не могло заставить короля пойти на конфликт с галликанцами.

Генрих был, несомненно, нрав. Но папа Климент VIII меланхолично заметил: если бы французский король предпринял столько же усилий, чтобы заставить свои парламенты одобрить публикацию решений Тридентского собора, сколько он их сделал ради регистрации Нантского эдикта, он бы добился успеха. «Добрые католики» думали так же, как папа. У них остались сомнения в искренности короля, а значит, в подлинности его обращения и действенности отпущения ему грехов.

Бед, от которых страдала французская церковь, стало меньше, но они не прекратились. Епископства использовались для вознаграждения сторонников короля. К концу 1596 г. в руках мирян находилось сорок французских епископств. Герцог де Ледигьер, губернатор Дофине, протестант, потребовал себе епископство Амбрен, словно это было что-то само собой разумеющееся, естественное, привычное. Это было еще во время войны. Но и после восстановления мира Генрих IV настаивал на многих неправильных назначениях, нарушающих декреты Тридентского собора о комменде. Он назначил епископом Руанским мирянина, бастарда — своего сводного брата Шарля де Бурбона, который уже владел епископством Лектурским. В 1605 г. он доверил должность архиепископа Реймсского Людовику Лотарингскому, который не был священнослужителем. В 1604 г. он отдал епископство Лодевское сыну герцога де Вантадура, Шарлю де Леви, которому было четыре года. А 24 октября 1605 г. Генрих IV писал Марии Медичи: «Праздник всех святых я отпраздную там, где будет находиться мой исповедник — г-н де Лодев. Как вы полагаете, легко ли я получу отпущение грехов?»[238]. Правда, на этот раз Климент VIII отказал в духовной инвеституре. Но место епископа осталось вакантным. Тем не менее надо признать, что ситуация улучшалась. Скандальные назначения случались реже. Король не раз делал превосходный выбор. Такие епископы, как Клосс де Маршомон в Шалоне-на-Марне, Пьер де Виллар во Вьенне, Франсуа де Ларошфуко в Клермоне, являли собой образцы высоких пастырских добродетелей. Эдиктом от 1606 г. Генрих IV ввел лучший порядок распределения церковных бенефициев. Король способствовал возрождению религиозной жизни, появлению, укреплению, расширению орденов варнавитов, августинцев, капуцинов, реколлектов, иезуитов, братьев святого Иоанна Божия, а у женщин — капуцинок, фельянтинок, кармелиток, урсулинок. Король выказал живую симпатию к мистикам, к г-же Акари, к ее последователям из числа чиновников верховных судов, капуцинов и докторов Сорбонны, которая ввела во Франции кармелитскую доктрину, основала конгрегацию урсулинок, стояла у истоков французского католического возрождения. Но «добрые католики» по-прежнему болезненно реагировали на недостатки, пороки и скандалы, относились к королю подозрительно и недоверчиво.

Надо также сказать, что во второй половине царствования Генрих IV оказался втянутым в один политический конфликт и идейную схватку между папой и его врагами, в которой позиция французского короля осталась двусмысленной. В этих боях столкнулись, с одной стороны, папа Павел V, с другой, соответственно, Светлейшая республика Венеция и король Англии Иаков I; последние в борьбе с римской курией следовали теориям, похожим на галликанские, отчасти вдохновленные ими, причем галликанцы поддерживали обоих.