Убийство Юлия Цезаря

СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ МАРКА ТВЭНА УБІЙСТВО ЮЛІЯ ЦЕЗАРЯ (Локализированное)

(Единственно подлинное и достоврное сообщеніе изъ всхъ понын обнародованныхъ въ извлеченіи изъ современнаго тому ужасному событію «Римскаго ежедневнаго листка)».

Ничто въ мір не доставляетъ газетному репортеру такого чувства самодовольства, какъ возможность собрать и съ надлежащей подробностью описать вс отдльные эпизоды какого-нибудь кроваваго и таинственнаго убійства. Въ этой исполненной любви работ (такова она для него въ дйствительности) — заключается его свтлая радость, особенно въ томъ случа, если онъ знаетъ, что вс другія газеты уже поступили въ печать и что только одна его газета успетъ выйти съ описаніемъ ужасающей новости. Мною часто овладвало чувство горькаго сожалнія, что я не состоялъ римскимъ репортеромъ во время убійства Цезаря, — репортеромъ единственной въ город вечерней газеты, — имя такимъ образомъ возможность опередить, по крайней мр, на 12 часовъ, всхъ хроникеровъ утреннихъ газетъ оглашеніемъ этого великолпнйшаго случая изъ всхъ когда-либо представлявшихся въ репортерской практик. Конечно, случались и другія событія не мене ужасныя, но ни одно изъ нихъ не совмщало въ себ столько своеобразно-характерныхъ подробностей изъ числа тхъ, которыя наиболе облюбованы въ настоящее время и которыя къ тому же выростаютъ въ нчто выдающееся и величественное, благодаря высокому положенію, слав, общественной и политической роли лицъ, принимавшихъ участіе въ этомъ происшествіи. Въ душ я живо воображалъ себя рыскающимъ по древнему Риму, хватающимъ за шиворотъ солдатъ, сенаторовъ и другихъ обывателей и набрасывающимъ въ свою записную книжку «вс подробности», которыя удалось добыть отъ нихъ.

О! если бы я жилъ въ т дни, съ какою жадностью описалъ бы я это событіе, приправивъ его тутъ — немножко моралью, тамъ потоками крови, тутъ какой-нибудь темной потрясающей тайной, тамъ — похвалой и сочувствіемъ по отношенію къ однимъ или упрекомъ и насмшкой по отношенію къ другимъ (преимущественно къ тмъ, которые не состоятъ подписчиками на нашу газету) и, между всмъ этимъ, чувствительные щелчки и предупреждающія замчанія о современномъ правительств въ перемшку съ необычайными описаніями возбужденія, вызваннаго этимъ событіемъ въ сенат и на улицахъ, — и много еще другихъ прелестей въ томъ же род. Но если мн и не суждено было своевременно описать убійство Цезаря, то, по крайней мр, на мою долю выпало удовольствіе перевести съ латинскаго оригинала («Римскій Ежедневникъ» того числа, вечернее изданіе) нижеслдующее, строго-историческое сообщеніе касательно этого событія.

«Нашъ, обыкновенно столь спокойный, Римъ былъ повергнутъ вчера въ состояніе дикаго возбужденія однимъ изъ тхъ кровавыхъ, потрясающихъ происшествій, которыя причиняютъ сердечную боль и наполняютъ душу страхомъ, возбуждая во всхъ здравомыслящихъ людяхъ боязливыя предчувствія о судьб государства, въ которомъ столь мало цнится человческая жизнь, и такъ открыто попираются самые священные законы. Въ качеств оффиціальнаго газетнаго хроникера, мы считаемъ своей грустной обязанностью констатировать, какъ слдствіе такого порядка вещей, смерть одного изъ наиболе уважаемыхъ нашихъ согражданъ, — человка, имя котораго извстно повсюду, гд получается и читается нашъ „Ежедневникъ“. Распространять славу этого человка и, по мр нашихъ слабыхъ силъ, оберегать его имя отъ клеветы и инсинуацій было всегда нашей радостью и нашимъ преимуществомъ. Мы разумемъ здсь нашего государя — Юлія Цезаря.