Убийство Кирова: Новое расследование

Николаев обвинял ЦК ВКП(б) в том, что он ведет милитаристскую политику, тратя огромные средства на оборону страны, на строительство военных заводов, и поднимает для этого искусственный шум о готовящемся на СССР нападении… Эта шумиха, по его словам, рассчитана на то, чтобы отвлечь внимание трудящихся от трудностей, вызываемых неверной политикой ЦК… Особенно острый характер его настроение и озлобление против партийного аппарата приняли после исключения из партии (К 258).

Хотя Кирилина является одним из главных источников Лено, он избегает упоминания об этом. Почему? Он все-таки упоминает следующие факты, касающиеся Драуле:

• что 10 января 1935 г.: Мильда Драуле подписала показания, в которых утверждала, что Николаев посещал (латвийского консула) Бисениекса, чтобы обсудить «вопрос об отделении различных национальных областей от СССР» (Л 387);

• что во время суда над ней И марта 1935 г. Мильда Драуле на тот вопрос, какую она преследовала цель, добиваясь пропуска на собрание партактива 1 декабря с. г., где должен был делать доклад т. Киров, ответила, что «она хотела помогать Леониду Николаеву». В чем? «Там было бы видно по обстоятельствам». Таким образом, нами установлено, что подсудимые хотели помочь Николаеву в совершении теракта (К 374–375; Л 387–388).

Должны быть другие допросы Драуле, вдобавок протокол ее суда, на котором она заявляет, что она действительно пыталась достать пропуск на собрание партактива, на которое ее муж также пытался раздобыть пропуск. Эти материалы, несомненно, помогли бы дополнить картину соучастия Драуле в убийстве. Мы можем быть уверены, что если бы эти материалы каким-то образом оправдали бы Драуле, они были бы опубликованы, так как люди Горбачева старались изо всех найти любые доказательства, что Николаев был «убийцей-одиночкой».

Вопрос о времени первого допроса Драуле всегда был и остается какой-то загадкой. Однако признание Драуле 11 марта 1935, приведенное выше, предполагает, что Драуле должна была быть в Смольном во время убийства или около того. А это, в свою очередь, могло бы объяснить заявление Юрия Жукова, что первый допрос Драуле начался в 4:45 вечера, лишь через четверть часа после убийства. Как замечает Лено, это также подразумевало, что Драуле была арестована возле Смольного. Тем не менее может быть и так, что Драуле была арестована лишь в 6:45 вечера, как предполагает Лено (Л 176). Однако было бы слишком большим совпадением, если бы Драуле пыталась достать пропуск на собрание и, следовательно, побывала в Смольном, но потом ушла и была арестована дома.

Так как присутствие Драуле в Смольном или возле него во время убийства было бы, естественно, вменяющим в вину обстоятельством, это может объяснить, почему допросы Драуле и протокол ее суда не были опубликованы для исследователей. Однако как бы там ни было, то, что она пыталась достать пропуск, само по себе очень подозрительно при том, что ее муж занимался тем же самым в тот же день с целью убийства Кирова. Судья Ульрих истолковал это как признание того, что Драуле была соучастницей убийства Кирова и была готова при необходимости действовать как сообщник. Трудно истолковать ее слова как-то иначе. А у Ульриха, в отличие от нас, были перед глазами протоколы всех ее допросов, и он слышал ее свидетельства на суде.

Ни Лено, ни Кирилина не предоставляют никаких свидетельств, что какие-либо показания Петра Николаева или Мильды Драуле или в этом отношении собственные показания Николаева были получены путем принуждения. Все доказательства, которые у нас есть, подтверждают вину брата и жены Николаева в том, что они помогали ему.