Убийство Короля Нага

— Что-то здесь не так. Меня вызвали сюда — и, надо сказать, не совсем удачно, — чтобы определить, не сцепился ли Вавтриан с Авдаумом по ошибке. Законы на этот счет довольно просты. Запирание священно. Ты заперся с ней. Это не та ситуация, в которой требовалось исключение, чтобы оправдать изменение ее сознания. Или все дело в тумане? Есть ли основания полагать, что это нарушило рассудок вашего Вескаро?

— Не думаю, что есть.

— Если кто-то зря потратил мое время, — пробормотал Наатос, отступая назад. Он покачал головой, затем поправил рукоять копья. — Я не вижу ничего плохого в вашем поведении. Вспышка, которая привела бы к ее скорой смерти, была непреднамеренной. Источник будущих приступов, похоже, тоже устранен, если только лекари не приведут доказательств того, что вы восприимчивы к новым приступам по какой-то другой причине. Все просто. Нарушений не было, если только вы ничего не скрываете. — Он направился к двери.

— Подождите. — Тенгрий поднял руку. — Вы Вавтриан, да?

— Да, как и вы.

Он вздрогнул.

— Я и правда Вавтриан?

Наатос нахмурился, наклонившись к нему.

— А кем же еще вы можете быть?

— Я не могу переключиться. Я не могу исцелять свою Вескаро, почти совсем не могу. Энергия, которую я могу направлять, слаба. Возможно, есть и другие отличия.

Он нахмурился еще сильнее, взгляд его стал жестче.

— Вы были оторваны от своего народа и всю жизнь были лишены возможности научиться быть одним из нас. Вас искалечила болезнь, из-за которой ваше тело стало далеко не таким, каким вы хотели бы его видеть. Но вы не меньший Вавтриан, чем я. То, что вы потеряли, очень ценно. Со временем вы сможете обрести это снова. Даже если ваши пиланары полностью разорваны и вы больше никогда не сможете двигаться, все еще не потеряно. Вы можете найти новые способы быть частью нас, даже если сохраните это королевство здесь. Неизменным остается то, что вы родились Вавтрианом и умрете Вавтрианом. Болезнь и изоляция лишь лишают вас богатства опыта, а не права на него или права называть себя Вавтрианом. — Он потянулся к дверной ручке. — Теперь есть еще один человек, который должен ответить на мои вопросы. Со своей стороны, подумайте, каким правителем вы хотите стать теперь, когда ваше королевство вновь соединилось с остальными мирами. Всего доброго.

Тенгрий наблюдал за его уходом, удивляясь тому, как спокойно он себя чувствует. Да. Он потерял многое из того, что было ему дорого. Он скучал по возможности превращаться. Он не хотел быть монстром или чудовищем. Но не похоже, чтобы арбитр признал его в чем-то виновным. Значит ли это, что Рея может остаться с ним? Что ее не заберут?

Если так, то оставаться в этом облике было вполне терпимо. Все было терпимо, если она выживет и будет счастлива с ним.

Рея вернулась к Тиеро и Саланке после того, как немного поговорила с Киллотом, успокоилась и сходила к одному из лекарей Унато, который дал ей целебные пески и мазь суфрита, чтобы синяки быстрее зажили. Это также успокоило ее мышцы.

Саланка сидела на скамье, уткнувшись лицом в руки, и рыдала.

Тиеро стоял рядом с ней.

— Тогда ты должна рассказать им, Сал. Мы все примем на себя последствия. Но если есть такая возможность, ее нельзя игнорировать, и ты не сможешь добраться до нее окольными путями.

— Почему ты плачешь? — Рея положила руки на бедра. У сестры ничего не выйдет, если она будет пытаться убедить ее согласиться вернуться и бросить Тенгрия. — И что ты должна кому сказать?

— Я так боюсь, — сказала Саланка. — Если человек пытается тебя убить, ты должна его бояться. Это правильная реакция. Это здоровая реакция. И я могу назвать только одну причину, по которой ты этого не делаешь.

Позади нее послышались шаги. Обернувшись, Рея увидела высокого темноволосого мужчину в черном.

Его брови были слегка насуплены, а в правой руке он сжимал черное копье с белыми рунами.

— Вескаро здесь?

О.

Она узнала этот голос. Это был Вавтрианский друг Киллота, тот самый, который проявлял нетерпение, когда Киллот слишком долго собирал чертежи. Он был арбитром?

Он оглядел ее с ног до головы, и в его взгляде появилась резкость, как будто ее оценивали и автоматически признали неудовлетворительной.

— Это я. — Она отступила еще дальше в комнату, скрестив руки. — Он хороший…

Он поднял руку.

— Ты Вавтриан? — Саланка уставилась на него, в ее глазах все еще блестели слезы.

Он нахмурился.

— Да. Я Наатос.

Она встала.

— Как можно ожидать, что вы справедливо оцените ситуацию, если он тоже Вавтриан?

Мужчина резко вскинул бровь, выражение его лица говорило о презрении.

— Что, простите?

— Обычно арбитры не…

Он отрывисто махнул рукой, отстраняя ее, и повернулся к Рее.

— Вам известно, что было сделано что-то, что изменило ваше мнение?

— Нет. — Такого вопроса Рея не ожидала. — Тенгрий не делал со мной ничего подобного.

— Он не использовал ни любовных зелий, ни орудий скрепления?

— Никаких. — Рея не ожидала, что Саланка скажет, что она не знает, что это за предметы. И это было справедливо. Она просто знала, что Тенгрий не использовал их против нее.