Убийство Морозного Короля

— Что? — Он окинул ее взглядом и забрал у нее накидку, чтобы вытереть ей возбуждение с бедер и живота, но при этом не сводил с нее глаз.

— Ты знаешь, о чем я. — Она указала между ними, а затем снова натянула на себя все слои одежды.

Морозко молчал, только наблюдал, как она снова прикрывает свою кожу. Может, она и не была условно красивой, как Сарен, но все равно обладала красотой. Теперь, когда он узнал ее получше, она казалась ему еще прекраснее. Эйра с ее острыми углами и острым языком. Эйра с языком, который он хотел почувствовать еще больше. Но чем они стали друг для друга теперь, не знал даже он. Он верил, что они больше не враги, и теперь перед ним встала еще более сложная дилемма. Если ему снова явится видение, в котором он покажет, что принесет Эйру в жертву, пойдет ли он на это?

Нет. Нет, не пойдет. И этот ответ порождал еще одну проблему. Что ему делать, чтобы исправить ошибки? Как ему прогнать подменышей и исправить то, что сделала его мать?

Он задумался на мгновение, тщательно подбирая слова, чтобы они не прозвучали грубо. Это может оказаться для него непростой задачей.

— Чего ты хочешь от этого? — Морозко не мог сказать, чего он хочет, потому что не знал, и то, что он не мог ответить на этот вопрос, раздражало его. Он не мог вынести еще одной неопределенности в своей жизни. Не зная, как отгородиться от подменышей, что или стоит ли жертвовать Эйрой, и не понимая до конца, что она собой представляет, он задавал себе слишком много вопросов без ответов.

Эйра заговорила, ее розовые губы шевелились, но он не слышал ее. В ушах у него гудело, словно над головой роилась тысяча мух. Мгновение спустя его зрение помутнело, и он попытался проморгаться. Он пошатнулся, колени его подкосились, и он рухнул на пол ледяного дома, потеряв сознание. Вдалеке Эйра звала его, но он не мог ответить.

Морозко провел кинжалом по кончику пальца и позволил каплям упасть на язык Эйры. В свою очередь, она сделала то же самое для него, и они вместе запели. Снег закружился вокруг них, превращаясь в циклон зеленого, фиолетового и синего цвета. Морозко провел лезвием по ладони, проливая багровый цвет на снег цвета слоновой кости, и увидел, как он растекается в широкий круг. Золотистый свет полной луны отражался от земли, но, когда подул резкий ветер, свет померк — точнее, изменился. Исчез яркий оттенок луны, и на его месте появился темно-кобальтовый шар.

Морозко покачнулся, схватившись за бок.

— Они будут называться крампи и станут нашими когтями, когда мы не сможем добраться до подменышей.

Видение перескочило во времени в грандиозную битву, где Морозко и Эйра сидели на спине Нука.

Перед ними бушевала битва: крампи убивали подменышей, тащили их к большому, пылающему костру, где бросали в него. Голодное пламя липло к их восковой плоти, а их вопли доносились до его ушей. На этот раз их тела исчезли, но в его сознании зародилось грызущее чувство, что они вернулись через печать.

Видение промелькнуло снова.

Бок Морозко больше не болел, но сердце гулко отдавалось в груди. Адреналин бурлил в нем, побуждая броситься в бой, а его воины неистовствовали, рубя и связывая цепями подменышей, которые разбегались, как мыши.

И все же они с Эйрой были здесь, во дворце. Только так он мог быть уверен, что не падет во время битвы и что Фростерия останется в безопасности.

Эйра раскрыла ладонь, и в ней оказался блестящий голубой камень. Он пульсировал, как сердце.