Убийство на дуэли

– Извините меня, – смущенно пробормотала Долинская, когда дверь за Феклушей затворилась. – Этот разговор лишил меня последних сил, – добавила она и, обратив свой взор на Шурочку, хотела что-то сказать, но я перебила ее.

– Расскажите нам все о ребенке, – попросила я и, заметив изумление на лице Софьи, добавила: – Можете не трудиться, чтобы придумать отговорку. Феклуша, сама того не желая, проболталась.

Взгляд Софьи после этих слов мгновенно потух. Она устало откинулась на кресло и грустно улыбнулась.

– Теперь мне действительно нет смысла ничего скрывать перед вами, – сказала она. – Я действительно жду ребенка, и отцом его является князь Волевский.

– Боже, – одними губами прошептала изумленная Шурочка. – Он действительно был настоящим подлецом. И он знал, что вы вынашиваете его ребенка?

– Знал, – кивнула девушка. – Но и это не удержало его подле меня. Папенька угрожал ему, требовал, даже просил. Боже, какое унижение, – она подняла глаза к потолку. – Все было бесполезно. Ледяное сердце князя ничего не трогало. Представляете, какой позор ждал меня? Бесприданница, да еще и с внебрачным ребенком. Общество, в котором мы еще держимся только за счет древности своего рода, отвергло бы меня. И тут на помощь мне пришел милый Артемий. Я могу с уверенностью сказать, что он еще с юных лет любит меня. Он прекрасно знал о моих отношениях с Волевским и что я жду от него ребенка. Но его это не страшит. Он предложил мне выйти за него замуж, чтобы скрыть позор. Мы очень спешим, ведь промедление может привести к тому, что всем сразу станет все понятно, – девушка многозначительно посмотрела на свой живот. – Может, это и вызывает среди помещиков какие-то толки, но все лучше, чем предать себя открытому позору.

Что еще было нам ответить на это? Мне было жаль эту несчастную девушку. Даже Шурочка после этого разговора прониклась к ней сочувствием. В который раз я поразилась родству женских душ. Как мы, женщины, все-таки можем понимать беды друг друга. Стоит только мужчине обидеть какую-нибудь женщину, как тут же против него восстает целое полчище представительниц прекрасной половины человечества. Однако, кажется, я снова отвлеклась.

– Но кто же убил Владимира? – прервал мои размышления голос Софьи.

– Полиция думает – крестьяне. У них нашли пистолет, из которого был застрелен Волевский, – откликнулась я.

– Такого не может быть, – решительно заявила Долинская.

– Почему вы так решили?

– Потому что крестьяне любили своего барина. Уж их-то он никогда не обижал, – проговорила Софья. – Да и откуда у них мог взяться пистолет?

– Крестьяне говорят, что нашли его. Но полиция им не поверила. Их арестовали и увезли, – пояснила я. – Но я тоже не верю в виновность крепостных. К тому же если тело князя нашли в реке, то убит он был где-то неподалеку. Есть еще один факт. Труп в воде пробыл менее суток, а значит, убит князь был совсем недавно. Вы не знаете, у него не было никаких явных врагов?

– Не знаю, – задумчиво пробормотала Софья. – Уж не хотите ли вы сказать, что это я убила Волевского? – она вдруг настороженно посмотрела на нас. – Поверьте, может, у меня и было желание убить этого мерзавца. Но я бы никогда не пошла на это, так же, как и мой отец.

– А что ваш отец? – заинтересовалась я. – Он тоже желал смерти князю?

– Он грозился пристрелить этого мерзавца. Однако я уже давно поняла, что папенька никогда не следует своим угрозам. У него слишком доброе и отходчивое сердце, – при этих словах Софья грустно улыбнулась.

Честно говоря, меня нисколько не убедили эти слова. Убийцей могли оказаться и Софья, и ее отец. Вот только как это доказать? Теперь, по крайней мере, у меня хоть были подозреваемые. Такие слова весьма странно звучали в устах молодой женщины. Скорее бы они подошли какой-нибудь ищейке, которая носит имя полицейского. Но что поделаешь, если уж называть вещи своими именами, то я на самой деле была ищейкой, только не состоящей в полиции.

Итак, я нашла подозреваемых. А вывод такой был сделан посредством некоторых моих умозаключений. Ведь и у Долинского, и у его дочери была веская причина лишить жизни человека, который принес в их семью столько горя.

Я почувствовала, что голова моя уже начинала кружиться от всего этого водоворота событий. Поэтому, попросив прощения у Софьи и Шурочки, и с их великодушного позволения, я отправилась в заранее приготовленную для меня Феклушей комнату, чтобы как следует отдохнуть и последовательно обдумать все, что стало мне известно о князе и его жизни в последние несколько дней.

На этом и заканчивается четвертая глава моего романа. Но мы встретимся с вами в следующей.

Глава пятая

Оказавшись в своей комнате, я сперва сполоснула лицо прохладной водой из кувшина, чтобы немного освежить свою и без того раскалившуюся от различных мыслей, приятных и не очень, голову.