Убийство на голубой яхте

Сверху не доносилось ни единого звука, говорящего о чьем-либо присутствии. Очевидно, «больная» ни в чем не нуждалась. Большие настенные часы громко и равномерно отстукивали минуту за минутой. Матовая поверхность старинной мебели тускло отражала свет, проникающий через плотные шторы. Мисс Эмилия нервничала все более заметно.

Вдруг громко стукнули массивные входные двери и старушка вздрогнула.

— Сэм! Сэм! — зазвучал баритон разъяренного хозяина дома. — Какого черта делает этот автомобиль у наших ворот?

После непродолжительного обмена репликами с чернокожим слугой Гай Маннеринг уверенными шагами вошел в библиотеку.

Это был мужчина лет сорока пяти, с крупными чертами лица и массивным носом, одетый в красную шерстяную рубашку и брюки для верховой езды. В руке он держал хлыст.

Мисс Эмилия быстро вскочила с кресла, и Мэри заметила, что вся она дрожит.

— Гай… позволь представить, это миссис Лидс, наша соседка. Зашла на минутку.

Маннеринг оглядел Мэри с ног до головы и скривился в улыбке.

Его густые черные брови сошлись на переносице. Мэри он сразу напомнил мистера Мардстоуна из «Давида Копперфильда». В нем чувствовалась та же жестокость, скрытая под внешней вежливостью. Однако больше всего Мэри поразило пятно черной краски на его щеке. Глядя на Мэри, Маннеринг непроизвольно поднес руку к испачканной щеке, словно хотел скрыть пятно. Его голос вдруг стал неприятно мягким и любезным.

— Ах, вот как… миссис Лидс? Я и не подозревал, что в нашем скромном обществе появилось столь очаровательное создание.

— Благодарю вас, — улыбнулась Мэри. — Мы с мужем давно собирались нанести вам визит. Но нам сказали, что ваша супруга тяжело больна…

Мэри показалось, что при упоминании о жене зрачки его глаз сузились, а со стороны Эмилии донесся слабый вздох.

— Желаете чего-нибудь выпить? — спросил Маннеринг, меняя тему и не сводя глаз с Мэри. — Эмилия, ты угостила нашу гостью? — резко бросил он сестре. Его манеры просто ужасали. И даже двигался он словно шагал по палубе пиратского судна, а не по паркету своей великолепной библиотеки. Подойдя к маленькому шкафчику, Маннеринг открыл дверцу, демонстрируя множество бутылок с различными напитками. Крикнув пожилому кроткому негру принести льда, он наполнил два прекрасных старинных бокала бурбоном с содовой и протянул один Мэри, не обращая на Эмилию никакого внимания.

— Прошу вас, чувствуйте себя как дома, — снова этот приторно сладкий голос, никак не сочетающийся с его грубыми манерами. Маннеринг пригладил волосы и стал побрякивать льдом в бокале. — Я очень рад, что вы заглянули к нам. Давно в наших краях?

Он сердито покосился на Эмилию, и та быстро убралась из комнаты. Затем он уселся на софу, заложив ногу за ногу.

— Мне никто ничего о вас не рассказывал. Где вы поселились? Вы еще не вступили в наш яхтклуб?

Через десять минут он пригласил Мэри на ленч.

Мэри призналась мне, что, сидя в библиотеке в обществе этого странного человека, она чувствовала себя, словно ее заперли в клетке с черной пантерой. На основании одного лишь поведения Маннеринга в течение этого получаса можно было без сомнения утверждать, что он способен задушить какую-нибудь несчастную жертву собственными руками. В этом убеждали и его холодные, как лед, черные глаза. И он в открытую пытался ухаживать за Мэри.

— Он ужасный хам, — возмущалась она. — Ведь одно из двух: либо его жена жива и находится наверху, на расстоянии слышимости; либо покоится мертвая на дне залива. А он, этот негодяй, беззастенчиво старается соблазнить молодую женщину, с которой только что познакомился. Он просто чудовище.

За несколько минут Мэри удалось вызвать во мне стойкую ненависть к Маннерингу.

Он хвастался перед ней своим знаменитым происхождением, известными предками, лошадьми, обширными владениями, стадом коров породы Ангус; тянул утомительные рассказы об охоте на уток.

— Вы, наверное, еще и яхтсмен? — вмешалась Мэри, желая приблизиться к интересующей ее теме.

— Конечно. Здесь у каждого есть яхта. А у вас разве нет? Вам известно, что я возглавляю местный яхтклуб?

— А какая у вас яхта? — сахарным голосом спросила Мэри, стараясь выглядеть наивной и невинной девочкой.

— У меня их две. Одна — первого класса типа «Став». Я ежегодно участвую на ней в международных регатах. Вы были здесь в сентябре, во время нынешних соревнований?

— Неужели вы победили?

Конечно же он выиграл.

— Жаль, что я этого не видела, — огорчилась Мэри. — А какая ваша вторая яхта?

— Ничего особенного. Обыкновенная прогулочная яхта. Я иногда плаваю на ней, так, для удовольствия. Сейчас она стоит в сухом доке, я решил ее перекрасить.

— В черный цвет, — улыбнулась Мэри, а Маннеринг машинально поднес ладонь к испачканной щеке. Для Мэри это явилось подтверждением, что его совесть не чиста.

— Да, — признался он. — В черный.

И тут в дверях библиотеки появился чернокожий слуга.

— Стол накрыт, — торжественно объявил он.

Именно тогда Мэри и удалось позвонить мне.