Убийство на кафедре литературы

— Я уже думал об этом и начал поиски, но пока не вижу, у кого была связь с химлабораторией, впрочем, этим сейчас занимается половина следственной группы. Я знаю одно: Тирош был дома у Додаев и дважды заходил в кладовку. Один раз — когда Идо был за границей и второй — когда он вернулся, у них была проблема с электричеством, сказала его жена, и он там что-то чинил в кладовке, а там были баллоны и все подводное снаряжение.

— Надо учитывать, — сказал Шорер, помолчав, — что операцию с баллонами можно было проделать заранее, и это никак не связано со временем и с алиби.

— Это мог сделать и Тирош, — сказал вдруг Михаэль.

Шорер глянул на Михаэля, улыбнулся и сказал укоризненно:

— У тебя что, есть информация, которую ты от меня утаил? Ну скажи, зачем Тирошу убивать своего лучшего ученика? Так ты мне говорил, во всяком случае.

— Не знаю, я просто так сказал, — рассеянно ответил Михаэль.

— Ты не просто так сказал. Раньше ты говорил про кладовку, что он там был, — запротестовал Шорер, глянув на пустую пивную бутылку.

— Я не знаю, — колебался Михаэль, — но он единственный, о ком мы знаем, что он был в кладовке, — кроме тех, кто живет в этом доме. Кроме того…

Михаэль замолк.

— Кроме того? — не отставал Шорер.

— Не важно, с этим можно подождать.

Шорер вернул беседу в прежнее русло, спросил о родственниках Тироша и о женщинах, которые у него были:

— Ты не можешь знать, был ли он женат в прошлом. Надо спросить того, кто его знал со времени его прибытия в Израиль. Так, как ты его описываешь, похоже, что он мог жениться молодым, лет в двадцать, а затем сбежать от жены. Может, и ребенок у него есть, возможно, внебрачный.

Шорер стал что-то чертить на бумажной салфетке обгорелой спичкой, которую вынул из переполненной пепельницы. Михаэль напомнил об Арье Клейне, заметил, что и Аронович знал Тироша с давних пор, но никакой душевной близости между ними не было.

— Я так понимаю, — сказал Михаэль, — что Тирош особенно ценил Клейна, уважал его и даже побаивался. Было время, когда он часто бывал у него в гостях. Но с Клейном я еще не беседовал.

Шорер критически взглянул на него:

— Как не беседовал? Ты ведь говорил, что он прибыл в Израиль еще в четверг, а не в субботу, как ожидали на кафедре.

— Из того, что он сообщил на кафедру, что прибудет в субботу, ничего не извлечешь, — улыбнулся Михаэль, глянув на часы, показывавшие девять. Они сидели здесь уже три часа. — Если бы ты видел, как на него все набросились, когда он появился, ты бы понял, почему ему понадобилось скрывать дату своего приезда. Ты пойдешь со мной смотреть фильм?

— Теперь мы можем снова поговорить о Тироше — в связи с баллонами, — сказал Шорер, когда они вышли из здания телецентра. На улице было уже темно, лишь несколько машин проехали мимо, мигая желтыми огнями. Михаэль остановил машину у дома Шорера. Они сидели молча.

— Тирош был в доме у Додаев две недели тому назад, когда Идо Додай вернулся из США. Идо не было. В доме случилось короткое замыкание, и Тирош спустился в кладовку, чтобы принести запасную пробку. Жена Идо спустилась с ним, они были там недолго. Мы сделали серьезный обыск, но ничего не нашли, — объяснил Михаэль.

— А что вы надеялись там найти? — спросил Шорер, держась за ручку машины. — Гвоздику?

— Да нет, я и не надеялся обнаружить что-то серьезное, какие-то явные улики. Теперь, если там даже окажутся отпечатки его пальцев, это нам ничего не даст.

— Так надо узнать, доставал ли он баллоны с угарным газом, — Шорер вышел из машины, — ясно, что между ними что-то произошло.

— Не помню, говорил ли я тебе, что в доме Тироша найдены отпечатки пальцев Додая — на бутылке.

— Не говорил, — с нажимом сказал Шорер, возвращаясь в машину, — какая еще бутылка?

— Бутылка шоколадного ликера.

— Шоколадного ликера? — с отвращением повторил Шорер.

— Да, это единственное, что Додай вообще пил, так сказала его жена; вина, крепких напитков он не употреблял. Во всем доме Тироша отпечатки пальцев Додая найдены только на этой бутылке.

— Ну? — нетерпеливо произнес Шорер.

— Рухама Шай сказала, что Тирош к этому ликеру не притрагивался, он держал его только для гостей. Поэтому я думаю, Додай вернулся из США за пятнадцать дней до своей гибели и за это время (или до своего отъезда) он побывал у Тироша.

— Почему же ты мне этого раньше не сказал? Когда он там был?

— Это установить невозможно, — сказал Михаэль глуховато, — жена Додая не знала, куда он ходил по вечерам. Он уходил, возвращался, так что установить невозможно. До его отъезда в США все было нормально, тогда она еще знала, куда он ходит. Она говорит, что у него не было обыкновения захаживать к Тирошу, так что это была встреча необычная.

— То есть, — сказал Шорер решительно, держась за ручку дверцы машины, — это означает, что они встречались до семинара, но после того, как Додай вернулся из Америки, и что между ними произошло какое-то столкновение.

Михаэль молчал. Шорер продолжал:

— Ты видел лицо Тироша в фильме? У него был удивленный взгляд, он как будто был в шоке от слов Идо.