Убийство на Неглинной

Возле кладбищенской конторы уже стоял ритуальный автобус, кучковалось полтора десятка человек: все были одеты добротно, переговаривались негромко, как и положено в таком месте. Капитан милиции, затянутый в белую сбрую, выгонял заехавшие на площадку перед конторой иномарки. Видать, ожидали более важных посетителей, и сошке помельче находиться тут было не положено. Ну что ж, как везде: до той поры, пока в землю не зароют, существует ранжир. Сам Турецкий предусмотрительно припарковался далеко на выходе, перед поворотом на дорогу, ведущую к кладбищенским воротам, возле которых прохаживались милицейский полковник и парочка скучающих граждан в штатском. На вопросительный взгляд одного из них Турецкий без рассуждений достал и показал удостоверение, где на фотографии он был изображен в форменном мундире с погонами старшего советника юстиции. Тот профессиональным жестом взял удостоверение, глазами – на фото, на Турецкого, обратно, звучно закрыл, вернул хозяину и одним движением век разрешил проход. Небось из президентской охраны, решил Александр Борисович. Неужто сам решил приехать на последние проводы?… Да нет, вряд ли, тогда бы уже всю дорогу сюда оцепили, а тут посадили бы под каждый куст по топтуну.

Турецкий неторопливо дошел до автобуса, но присоединяться к важным мужчинам не стал. Правда, несколько человек показались ему знакомыми, но это, возможно, по фотографиям в газетах или по телевизионным новостям. Чуть особняком от остальных стояли трое: один высокий, плотный такой, и двое пониже – молодой и толстый, постарше, с холеной, а-ля рюс бородой. Вот она – истинная власть, усмехнулся про себя Турецкий. Дубровский, Потапов и Винокуров – три ведущих банкира, Центробанк, «Универсал» и Международный коммерческий. В кои-то веки без протокола! А их что привело сюда? Какие нити связывали с покойным? А может, ничего подобного и не было… Кто он для них – очередной приватизатор, распродающий государственную собственность, чтобы любыми возможными способами наполнить госбюджет? Или идейный соратник, павший жертвой межбанковской войны? Черт их всех разберет. Впрочем, возможен и такой вариант: здесь собрались те, которые хотят быть абсолютно уверенными, что слишком решительного вице-премьера действительно положат в землю и придавят сверху камнем, чтоб не выбрался наружу. Но это уже мистика. Хотя Меркулов намекал и на такую возможность. Неизвестно, конечно, как кто, но уж Потапов должен быть многим обязан Нечаеву, если судить по оценкам деятельности банка «Универсал» в прессе. Вероятно, у него имеется причина для глубокого сожаления.

Дальнейшие размышления на эту тему неожиданно прервала стройная женщина, вышедшая из автобуса. Она направилась к Александру Борисовичу, и он, лишь вглядевшись, с удивлением узнал Инессу Алексеевну, вдову Нечаева. Да и мудрено было узнать. Там, дома, он видел усталую, поникшую серенькую птичку, вызывающую желание погладить по гладким белесым волосам, пожалеть, сделать какое-нибудь доброе дело, согреть ей сухие ладошки. А сейчас перед ним стояла довольно эффектная дама в отлично сшитом пальто, сапожках на высоченной платформе, отчего она казалась гораздо выше ростом, и с узкой черной повязкой на голове. Увидев взгляд Турецкого, она едва заметно, сдержанно улыбнулась – видно, довольная произведенным впечатлением.

– Извините за несколько сомнительный комплимент, – сказал Турецкий, – но вы сегодня гораздо лучше выглядите. Я очень рад за вас. А постигшая вас беда – что ж делать… Есть вещи, вернуть которые невозможно, остается принять это как данность.

– Я уже смирилась, – легко вздохнула она. – Спасибо, что не забыли. Там, в автобусе, Мишины родители, я вас познакомлю. Они очень милые старики. Увидела сейчас вас из окошка и даже обрадовалась: ну вот, хоть один человек по-человечески, а не потому, что надо уровень соблюсти.

– Да… – только и смог ответить Турецкий. – А сейчас что же, ожидают высокое начальство? Я смотрю – банкиры собрались!