Убийство на ранчо

Однако ланча не было. И терраса была пуста. Как, впрочем, и гостиная, и комната Лили, и моя, и Вулфа. Лишь с кухни доносился какой-то шум. Я поспешил туда и застал там Уэйда, который пытался вскрыть консервным ножом банку супа из моллюсков. Я полюбопытствовал, хватит ли ее содержимого на двоих, и Уэйд ответил, что нет, но в кладовой есть еще. Я сунулся в холодильник и разыскал в нем копченый окорок, вернее, его остатки.

– Они все уехали верхом? – полюбопытствовал я, доставая из ящика нож.

Уэйд вывалил суп из моллюсков в кастрюлю.

– Нет, на колесах. Взяли машину с ранчо. Если я правильно понял, вы с Вулфом сегодня днем собираетесь на ранчо?

– Да, была такая мысль. Во второй половине дня.

– Ну… приехала миссис Греве и сказала, что угостила бы Вулфа настоящей форелью по-монтански, приготовленной по собственному рецепту, будь у нее форель. Ее тут же поймали на слове, собрали удочки, прихватили кое-какую снедь и смотались на речку.

– Мистер Вулф тоже?

– Нет, только Лили, Диана и Мими. Ну и миссис Греве, естественно. Про Вулфа не знаю. Я был у себя в комнате, но около десяти слышал, что он возится на кухне и в кладовой. Так что он вряд ли умирает с голоду. Пиво или кофе не желаете?

Я поблагодарил и сказал, что предпочитаю молоко. Ели мы молча, поскольку мои мысли витали в стороне. Не мог же Вулф пешком пройти три мили до ранчо Фарнема, чтобы сдержать свою угрозу о допросе Дюбуа? Не мог. Тогда где же он? Уорти сказал, что при нем телефон не звонил, но это ничего не значило, поскольку он был в своей комнате. Да и сам Уорти, признаться, немало меня беспокоил. Вот уже две недели я тычусь носом, как слепой котенок, и не могу напасть на след, а тут к тому же выясняется, что у Джилберта Хейта и впрямь железное алиби. И все это время я сижу за одним столом и веду светские беседы с человеком, располагавшим как средством, так и возможностью для того, чтобы прихлопнуть Броделла. Меня так и подмывало заявить ему примерно следующее: «Поскольку мы с вами оба гостим здесь, я считаю своим долгом предупредить вас, что по моей просьбе лучший сыщик Нью-Йорка Сол Пензер в настоящее время занимается вами. Если вы когда-либо контактировали с Филипом Броделлом, Сол неминуемо это откопает, так что вам лучше признаться сразу. Я собираюсь звонить ему между шестью и семью вечера сегодня и каждый день».

Мне пришлось совершить над собой волевое усилие, чтобы не произнести эту речь. Если бы это случилось и если бы и в самом деле рыльце у Уорти было в пушку, то, скорее всего, к шести часам его и след бы простыл. В таком случае оставалось бы только его поймать, что меня вполне устраивало. Но я собрал волю в кулак и отказался от этого плана. Как-никак платил мне Вулф, а действовать, руководствуясь собственным опытом и интеллектом, мне вменялось в обязанность лишь тогда, когда возможности связаться с самим Вулфом не было. Вот почему за едой я не проронил ни слова.

Вымыв за собой тарелки, мы разошлись. Уорти отправился в свою комнату, а я вышел на свежий воздух. Вопрос был в том, насколько хорошо я знаю Ниро Вулфа, и пару минут спустя я ответил на него. Прими он решение совершить безрассудный поступок, например позвонить, чтобы за ним прислали машину, или пойти пешком к Фарнему, то оставил бы мне записку. Записки не было. Он не знал, когда я вернусь из Тимбербурга, но наверняка хотел услышать, добился ли я чего-нибудь от Джилберта Хейта, так что уйти далеко Вулф не мог. А раз так, то я знал, где он. Я отправился в свою комнату, переоделся, переобулся, вышел через террасу, выходящую к речке, и полез на гору. Приближаясь к месту нашего пикника, я чуть сбавил ход.

Самого Вулфа на прежнем месте не оказалось, зато на валуне красовался его жилет, а также куртка, книга и рюкзак. Я вышел на берег речки, довольно крутой в августе, и тут-то увидел его. Вулф, закатав рукава желтой рубашки и брючины, сидел на камне, погрузив ноги по щиколотки в воду.

– Пальчики отморозите, – предупредил я, повысив голос, чтобы перекрыть шум воды.

Вулф повернул голову:

– Когда ты вернулся?

– Полчаса назад. Заморил червячка и помчался прямо сюда. Где ваши запонки?

– В кармане куртки.

Я возвратился к валуну, взял куртку и разыскал запонки в правом кармане. Два изумруда размером с яйцо дрозда когда-то украшали сережки одной женщины, которая умерла и отписала их Вулфу в завещании. Всего лишь год назад один человек предложил за них Вулфу тридцать пять тысяч, поэтому мне вовсе не хотелось, чтобы цена, которую Вулф заплатил за мое скорейшее возвращение в Нью-Йорк, возросла на столь несусветную сумму. Я опустил запонки в собственный карман и тут заметил, что книга на валуне называется «В круге первом» Александра Солженицына. Пожалуй, это вряд ли было про индейцев. Я вернулся на берег и произнес:

– Я познакомился с женщиной, которая могла бы посвятить вас в любые подробности жизни краснокожих, особенно тех, что живут к западу от Миссисипи. Кстати, алиби Джилберта Хейта она поддержала руками и ногами.

– В каком смысле?

– Не важно. Можете выкинуть его из головы.