Убийство на Рождество. Для убийства есть мотив

– В своих показаниях Шеннон сообщил, что ездил на встречу с неким Миллуордом, партнером одной транспортной компании. Миллуорд останавливался на одну ночь в отеле «Ридженси». Шеннон утверждает, что встречались они не в отеле, а в ресторане «Корнер-Хаус» у Мраморной арки.

– А он объяснил, зачем встречался с этим Миллуордом?

– Да, причем довольно откровенно. У Шеннона есть доля в небольшой мебельной фабрике на окраине Лондона. Часть рейсов кораблей компании Миллуорда составляют каботажные перевозки, поэтому Шеннон хотел обсудить возможность заключения контракта на периодическую доставку партий древесины из Ливерпуля на одном из каботажных судов. В Ливерпуль его груз прибывает потому, что его возят вместе с другими, более крупными, – это обходится гораздо дешевле, чем фрахтовать отдельный транспорт. Шеннон намекнул, что компания едва держится на плаву, потому и сокращает издержки при любой возможности. Ему хотелось встретиться с Миллуордом лично, поскольку они немного знакомы, и Шеннон надеялся выпросить себе более выгодные условия, чем если бы просто написал письмо на адрес компании.

– Миллуорд все это подтвердил?

Бойс покачал головой:

– Нет. По крайней мере, на словах. Мы справились о нем в отеле «Ридженси» и выяснили, что он действительно провел там ту самую ночь. На следующее утро Миллуорд отбыл в Голландию на одном из судов своей компании. Его ждут обратно не ранее чем через неделю.

– Это подтверждает слова Шеннона о том, что встретиться с ним он мог лишь в ограниченный промежуток времени, – произнес Тремейн. – На первый взгляд все подробности так хорошо увязаны друг с другом, что вы, видимо, не стали ничего предпринимать, чтобы установить местонахождение Миллуорда?

– Да, – кивнул Бойс, – не стал. Явных подозрений против Шеннона не имелось, и те факты, какие мы смогли проверить, подтвердили его показания. Но если ваши утверждения, что в Лондон он не ездил, небезосновательны, это в корне меняет дело. У нас есть свидетели, они видели, как Шеннон уезжал, как он вернулся, и есть подтверждение, что человек, с которым он якобы встречался, действительно останавливался в «Ридженси», но нет никаких доказательств, что эта встреча действительно состоялась. Расспрашивать в «Корнер-Хаусе» бесполезно. Там за день бывает столько людей, что нам вряд ли подтвердят, заходили ли туда в конкретный день двое мужчин, соответствующих описаниям Шеннона и Миллуорда.

– По-моему, в ближайшее время Барри Энстон задаст вам несколько вопросов обо мне, – проговорил Тремейн.

– Что вы имеете в виду? – Тон Бойса стал резковатым.

– Беседуя с ним недавно, я дал понять, что меня интересуют Хорнсби и Шеннон. Думаю, он спросит вас, кто я такой и почему проявляю любопытство к этим двум джентльменам. – Он подался вперед и понизил голос почти до заговорщицкого шепота: – Между Шенноном и Хорнсби существует некая связь, и если Энстон не знает, какая именно, полагаю, он способен высказать весьма точную догадку. Я не прочь узнать его подозрения.

– Понятно. А мое дело – употребить свою власть, чтобы убедить Энстона посвятить меня в них, чтобы потом я рассказал все вам.

Бойс помешал ложечкой свой чай, чтобы в нем растворились последние крупинки сахара, с довольным видом отпил глоток и откинулся на спинку стула, глядя на Тремейна из-под кустистых бровей.

– Знаете, Мордекай, похоже, вы начинаете вгрызаться в это дело. До сих пор вы бродили по деревне, создавая у окружающих впечатление, будто вы безобидны, беспомощны и меньше всего похожи на человека, способного раскрыть убийство, а теперь выказываете симптомы готовности ринуться в бой.

– Я бы выразился иначе, – неодобрительно возразил Тремейн. – Нельзя просто ввязаться в расследование и без колебаний указать виновного. Прежде нужно немного осмотреться: понять, что к чему, расставить людей по местам. Вот этим я и занимался – проникался атмосферой, старался прочувствовать ее. И теперь кое-что проясняется. Это как если бы я хотел перевязать сверток и взял горсть перепутанных обрезков бечевки. Поначалу кажется, будто этот узел не распутать, но постепенно, потянув одну бечевку, другую, откладываешь в сторону те, какие тебе не нужны, и находишь ту самую единственную, которая годится для твоего свертка.

– Только в этом случае, – подхватил Бойс, – бечевка – это крепкая веревка, а сверток – чья-то шея.

– Да, чья-то шея. – Тремейн посмотрел поверх стола на собеседника и спросил: – А что, я в последнее время часто выставлял себя на посмешище? То есть вел себя как… бестолковый старик, который ничего не смыслит?

– Вы не производили впечатления человека, усилия которого увенчались успехом.