Убийство на Рождество. Для убийства есть мотив

Джонатан Бойс ушел, а Мордекай Тремейн остался за столиком, не слыша гула голосов и звона посуды в многолюдном зале. Объясняя Джонатану Бойсу, что задача об убийстве представлялась ему дорогой с многочисленными ответвлениями, способными привести к разгадке, он сказал правду. Но Тремейн даже представить не мог, что на указателе возле одной из этих развилок будет написано имя Пола Расселла. Лидия Дэр оставила Полу две тысячи фунтов по завещанию, которое намеревалась изменить – почти наверняка не в его пользу. Однако она умерла, не успев осуществить своего намерения, так что наследство все-таки достанется Полу.

Счастливец Пол. Даже нескольких дней могло хватить, чтобы его положение изменилось. А если он знал о содержании завещания?

Мордекай Тремейн отказался выслушивать выводы, которые подсказывал ему внутренний голос. Это предательство. Он повел себя невероятно по отношению к другу. Он не мог и не должен был думать так о Поле.

Глава 11

Тишину, которую нарушало лишь постоянное пощелкивание вязальных спиц Эдит Лоррингтон, вдруг разом прервала пронзительная трель дверного звонка. Жестом притворного смирения Пол Расселл отложил номер «Британского медицинского журнала».

– Только не говорите мне, что кому-то вздумалось появиться на свет именно сегодня! – вздохнул он.

– Успокойся, Пол, – промолвила жена, проходя мимо него к двери. – Это не вызов к больному – во всяком случае, не срочный. Скорее это не пациент, а гость.

Присутствующие в гостиной услышали, как Джин с кем-то поздоровалась в холле, а через пару минут вернулась вместе с Карен Хэммонд.

– А Пол уж принял вас, Карен, за встревоженного будущего отца, готового вытащить его из уютного кресла, – объясняла Джин.

– Этот вызов я жду лишь на будущей неделе, – с улыбкой уточнил Расселл, – но мало ли что может случиться.

Глядя на Карен Хэммонд, Мордекай Тремейн подумал, что в ее красоте появилось что-то неземное. Прелесть этой светловолосой женщины прежде не казалась настолько хрупкой, в голубых глазах не сквозила горечь. Как будто некая скорбь мягко, но настойчиво придавала ее обаянию форму, создающую иллюзию принадлежности к зыбкому нереальному миру.

– Надеюсь, я не помешала? – спросила Карен Хэммонд.

– Конечно, нет! – заверил он. – Вы всегда желанная гостья в нашем доме. Проходите, располагайтесь.

– Мне стало тоскливо, – призналась она, и Тремейну показалось, будто в ее голосе прозвучали отголоски страха и тоски. – Я поняла, что мне надо выйти из дома и с кем-нибудь поговорить.

– И совершенно правильно поступили, придя сюда! – жизнерадостно подхватил Расселл. – Двери нашего с Джин дома всегда открыты.

В гостиной «Страны роз», как обычно, царили уют и радушие. На кушетке рядом с глубоким креслом, где чопорно сидела Эдит Лоррингтон с клубком на коленях, устроилась миниатюрная Сандра Борн с журналом мод. Пол Расселл просматривал медицинский журнал, Мордекай Тремейн делал вид, будто раскладывает пасьянс на приставном столике. Картину довершало присутствие Джин в образе доброй и заботливой наседки, с гордостью взирающей на свой выводок.

Карен Хэммонд села и улыбнулась.

– Сегодня Филипп не приехал? – поинтересовался Расселл.

– Нет, – ответила она. – Сегодня нет.

– Наверное, позвонил днем, сказал, что занят – работает со счетами компании или еще чем-нибудь! Приглядывайте за своим мужем, Карен. А то как бы он не начал увиваться за какой-нибудь рыжеволосой девицей. Мы, мужчины, такие!

Вся деревня знала, что Карен и Филипп Хэммонд живут душа в душу, поэтому сразу ясно было, что Расселл шутит в попытке вызвать улыбку на лице гостьи, но Карен, напротив, поморщилась, как от боли, слушая Расселла, и ее гримаса не ускользнула от внимания Тремейна.

– Нет, – нехотя промолвила она. – Филипп не звонил.

Говорить о муже ей явно не хотелось. Пол окинул ее любопытным взглядом и сменил тему, похвалив теплый вязаный жакет, и вскоре уже присутствующие дамы оживленно обсуждали узоры для вязания.

– Может, включим радио? – предложил Расселл, продолжая играть роль радушного хозяина.

– Не надо, дорогой, – ответила Джин. – Наверняка сейчас передают свинг, а Санди его не выносит.

– Да, при первых же звуках или завизжу, или попрошу выключить приемник, – подтвердила Сандра Борн. – По-моему, так гораздо лучше – просто сидеть и беседовать.

– Я на вашей стороне, мисс Борн, – подал голос Мордекай Тремейн.

До сих пор он молчал, понимая, что рано или поздно в разговоре всплывет тема дознания или убийства. Через несколько минут эту тему действительно затронули. Эдит Лоррингтон поинтересовалась, присутствовал ли на дознании Джералд Фаррант.

– Да, он был там, – кивнула Джин.

Эдит Лоррингтон вздохнула:

– Несчастный! Как все это ужасно для него. Он ведь был без памяти влюблен в Лидию.

– А я как раз гадал, не позвать ли его к нам, – подхватил Расселл, – но это не так-то просто. Он нелюдим, я даже не знаю, как к нему подступиться.

– Джералд Фаррант изменился, – сказала Джин. – До неузнаваемости. Похоже, он подозревает всех вокруг. И почти не говорит, только смотрит на окружающих так, словно обвиняет их, всех до единого.