Убийство на Рождество. Для убийства есть мотив

– Так и сказала? Полагает, что он уехал?

– Да. Я не понял, что она имеет в виду. Казалось, миссис Хэммонд чем-то сильно встревожена и вместе с тем боится рассказать мне об этом.

Инспектор Бойс выпрямился и отошел от изгороди. Сунув руки глубоко в карманы брюк, он встал прямо перед Тремейном.

– Где находился Филипп Хэммонд в ту ночь, когда убили Лидию Дэр? – спросил он.

– Дома, вместе с женой.

– Это он так заявил. И то же самое известно нам со слов его жены. Но на самом деле Хэммонда даже близко к Далмерингу не было. Я навел справки о мистере Филиппе Хэммонде. И могу представить двух свидетелей из его лондонской конторы, которые готовы подтвердить под присягой, что ту ночь он провел в городе.

Тремейн уставился на него:

– Вы уверены?

– У меня есть рапорт от одного из самых надежных моих подчиненных. Вряд ли он допустил ошибку, тем более такую.

– Но это же абсурд! Если он находился в Лондоне, почему не сообщил об этом? Это сняло бы с него все подозрения!

– Вот именно. Но если Хэммонд признается, что был в Лондоне, тогда не сможет поручиться, что его жена не покидала дом. А это значит, что у Карен Хэммонд уже нет алиби. Это вам не приходило в голову?

Мордекай Тремейн покачал головой.

– Нет, – вздохнул он, – нет. Не приходило.

Глава 10

Как и предсказывал Джонатан Бойс, коронерское дознание по делу Лидии Дэр не принесло никаких неожиданностей. Представленные свидетельства были сугубо формальными, ожидаемый вердикт – преднамеренное убийство, совершенное неизвестным лицом или лицами, – утвердили присяжные, вполне удовлетворенные тем, что их заключение неопровержимо.

Было очевидно, что это просто стандартная процедура и ее необходимо осуществить ради дальнейшего развития гораздо более значительных событий. Похоже, полиция изложила далеко не все известные ей обстоятельства и главное происходило за кулисами. На это завуалированно намекал коронер. Вполне возможно, заявил он, что в ближайшем будущем в распоряжении властей появятся ценные свидетельства. Он выразил уверенность в том, что полиция знает свое дело. Расследование продолжается. Несомненно, вскоре виновный или виновные будут взяты под стражу и преданы суду.

Никаких подозрений в адрес Мартина Воэна не высказывалось. Он дал показания, но перекрестный допрос касался лишь определенных моментов, и никакой попытки приписать свидетелю вину не было сделано.

Мордекаю Тремейну показалось, что Воэн удивлен отсутствием интереса к нему. Выходя давать показания, он, как обычно, держался воинственно, но в почти дружелюбной атмосфере здания суда, ввиду сочувственного тона, каким задавали ему вопросы, быстро утратил агрессивность. И стал более отзывчивым и общительным, чем когда-либо видел его Тремейн. На свое место Воэн вернулся озадаченный, но так, словно у него с души сняли камень.

Тремейн наблюдал, как Воэн сидит, скрестив руки, и слушает, попытался прочитать выражение его лица, заметил, что напряженное ожидание постепенно сменяется облегчением, а потом и уверенностью.

В суде присутствовало также еще несколько представителей далмерингской «колонии». Тремейн увидел Карен Хэммонд – одну, без мужа. Почти все заседание она просидела, подавшись вперед, подперев рукой светловолосую голову и ловя каждое слово. Сандра Борн тоже находилась здесь, как и Расселлы: Полу удалось выкроить из своего плотного графика несколько часов, – а места за ними заняли Джеффри Маннинг и Филлис Голуэй.

В дальнем ряду сел Джералд Фаррант. Под его глазами были тени. Наверное, он не спал несколько дней и был измучен. Тремейн понимал, о чем он думает. Несколько раз замечал, что Фаррант следит за Мартином Воэном и на его лице отражается ненависть. Несомненно, он уже признал Воэна виновным, хотя коронер и полиция не спешили с выводами.

Когда дознание завершилось и Мордекай Тремейн вышел на озаренный солнцем тротуар, его охватило ощущение нереальности происходящего. Неужели совсем недавно он слушал спокойные, официальные объяснения, касающиеся насильственной смерти человека, и что, вероятно, среди его спутников есть некто, чья совесть отягощена сознанием вины?

Всех убийц мучает совесть, Тремейн был в этом твердо убежден. Каким бы черствым ни казался человек, его душе знакомы муки самобичевания.

Тремейн огляделся по сторонам. Расселлы вышли из здания суда следом за ним. Пол повернулся к Сандре Борн.

– Как насчет чашки чаю, Санди? – спросил он. – Не хотите ли сходить на набережную? Мы могли бы потом подвезти вас на машине.

Она благодарно улыбнулась ему, однако покачала головой:

– Нет, спасибо, Пол. Это очень любезно с вашей стороны, но я уже пообещала выпить чаю с Эдит и ее друзьями.

– Кстати, вспомнил! Я не видел Эдит во время заседания.

Сандра Борн смутилась:

– Да, она говорила мне, что вряд ли придет. По ее словам, для нее это будет слишком… мучительно. Случившееся Эдит приняла близко к сердцу. Она очень любила Лидию.