Убийство на улице Дюма

Гарриг не успела подготовить собственный доклад и потому согласилась на этом симпозиуме помочь Анни Леонетти по техническим вопросам. Ей надо было еще пару недель повозиться перед отправкой работы в Перуджу в надежде опубликоваться там в ежеквартальнике и – возможно – получить приглашение на грядущий у них в феврале симпозиум. Эта мысль ее пугала.

Тьери собрал с кафедры свои записки. Леонетти подошла и взяла микрофон – вряд ли нужный в такой маленькой аудитории, где собралось человек двадцать, – и объявила, что перед обсуждением будет перерыв на кофе.

– Классно было, – сказал Янн, похлопывая Тьери по спине.

– Правда хорошо? Тебе понравилось?

– Классно, – повторил Янн. Понизив голос, он добавил: – Клод и Гарриг даже докладов не представили. Мы правильно сделали, что подали свои.

Тьери снял шерстяной свитер – он вспотел, пока докладывал. Потом сказал Янну:

– Твой рассказ о вкладе клюнийцев в виноделие был фантастически хорош.

Янн улыбнулся.

– Правда так думаешь? И это рассуждение насчет того, что монахи дали Франции само понятие терруара – не было чересчур?

Тьери замотал головой.

– Нет-нет! Я понятия не имел, что вино, сделанное из винограда с одного участка, может отличаться от вина, сделанного из урожая соседнего. Так это монахи нас такому научили? Отлично.

Доктор Леонетти и эта красивая профессорша-юрист сидели и кивали.

– Марин Бонне?

– Да, она. Пошли поедим чего-нибудь, с голоду умираю.

Аспиранты доели последние печенья «пти лу», когда мимо них прошел Клод Оссар со словами:

– Вот это да. Кто лучше может понять чревоугодие клюнийцев, чем вы двое?

Янн закатил глаза к потолку:

– Оссар, не дай себе засохнуть!

Они вернулись в аудиторию, где у микрофона стояла доктор Леонетти, широко улыбаясь.

– Как она свободно держится, – шепнул Тьери.

– Ага. Я нервничал страшно, а она даже не вздрогнет. Могла бы быть великим политиком.

– На Корсике! – засмеялся Тьери.

– Перед тем как открыть дискуссию, я бы хотела поблагодарить всех присутствующих и особенно – наших участников. Доктора Родье – за прекрасную лекцию о вкладе монастыря Святого Бернара в духовную работу монахов-тамплиеров. Доктора Кана из Тулузы – за исследование роли ордена Клюни в восстановлении Нормандской церкви, и нашим аспирантам, храбро представившим свои первые работы в присутствии хотя и доброжелательных, но очень знающих коллег. – Аудиторию заполнили аплодисменты, и Янн ткнул Тьери локтем в бок. – А сейчас я хотела бы объявить минуту молчания в память профессора Жоржа Мута, нашего любимого дуайена, и его секретаря, мадемуазель Захари.

Аудитория смолкла, но лишь немногие участники конференции вспомнили погибших. Тьери думал только о том, как бы у него в животе не заурчало, Янн снова, слово за словом перебирал все, что сказал судье и комиссару, и тревожился, как бы их с Тьери не выгнали из университета. Анни Леонетти заставляла себя думать о дуайене и его секретаре, поскольку стояла на подиуме, будто аудитория могла прочесть ее мысли. Клод Оссар все еще возмущался излишествами клюнийцев и презрением Янна Фалькерьо. Бернар Родье мысленно составлял список покупок у Пикара, но, устыдившись этого, прочел про себя «Аве Мария», а Гарриг Дрюон размышляла о щедром предложении, только что поступившем ей.

Начались вопросы. Ветеран, доктор Флоранс Бонне, спросила доктора Кана, до какой степени, по его мнению, орден Клюни был вдохновлен святым Дунстаном Английским. Между докторами Бонне и Каном завязался разговор, а Тьери, как ни старался, не смог удержать глаза открытыми. Он на несколько минут задремал и проснулся от громких голосов и толчка Янна под ребра.

– Что случилось? – спросил он.

– Самое интересное пропустишь, – ответил Янн. – Идет битва. Пьяные дебоширы клюнийцы против чистюль цистерианцев.

– Сорок ферм требовалось только для того, чтобы прокормить монахов в Клюни! – говорил Клод Оссар срывающимся голосом. – Монахи в черных рясах ели жареных цыплят и пили тонкие вина, – он бросил взгляд на Янна, – в то время как монахи других орденов ели кашу и пили отвар!

Янн посмотрел на Клода, улыбнулся и пожал плечами.

При мысли о жареных цыплятах у Тьери потекла слюна, но он быстро вспомнил, что прочел вчера вечером, и вмешался в разговор:

– Но крепостные, переданные монастырю Клюни, считались счастливчиками… – Он замолчал, жалея, что дал себе заснуть. Сейчас ему мешала говорить непрошедшая сонная одурь.

– Продолжайте, Тьери! – сказала Анни Леонетти, указывая на него.

– Этим крепостным, попавшим под протекцию Клюни, меньше грозила дальнейшая передача или даже просто продажа. Как продают рабов.

– Совершенно верно, Тьери, – улыбнулась Леонетти. – Спасибо.