Убийство на вокзале. Сенсационная история раскрытия одного из самых сложных дел 19 века

Урегулирование этой бюрократической тонкости означало лишь задержку на пару дней, но Споллин сразу понял, что это решение не имело никакого отношения к соблюдению городских законов. Он чувствовал себя преследуемым полицией, чье удушающее присутствие ощущалось каждый раз, когда он выходил из парадной двери Auld Lang Syne. Лица полицейских в штатском, преследовавших его, куда бы он ни направлялся, стали настолько знакомыми, что они уже даже не пытались действовать скрытно. На прошлой неделе Споллин даже вступил с одним из них в разговор, шутливо спросив: «Ну, что вы думаете о моем деле? Считаете ли вы, что я виновен?»

Детектив серьезно подошел к вопросу:

– Раз уж вы меня спросили, я отвечу честно. Если когда-либо один человек убивал другого, то вы убили мистера Литтла.

Споллин вздрогнул. Это было гораздо откровеннее, чем он ожидал:

– И это ваше мнение!

Но это было мнение не только одного полицейского: все сотрудники были настроены против него, и он это знал. Споллин решил, что нет смысла продолжать свою публичную выставку, поскольку суперинтендант скоро найдет другой повод, чтобы закрыть ее. Поэтому он безропотно упаковал свои модели и вернулся в менее благополучные окрестности Престон-стрит. Через несколько дней второе объявление известило читателей о том, что модели мистера Джеймса Споллина теперь выставлены в Auld Lang Syne, где он сам будет присутствовать, чтобы «принять добровольные пожертвования от благотворителей и гуманных людей».

Назвать это предприятие неудачным было бы несправедливо, так как это означало бы, что Споллин просто не сумел собрать средства, необходимые для эмиграции. Реальность оказалась гораздо хуже. Немногочисленные посетители, пришедшие посмотреть на его модели, покинули Auld Lang Syne в полной уверенности, что никто, кроме Споллина, не мог ограбить и убить мистера Литтла. Бедствие переросло в катастрофу, когда клиенты начали бойкотировать паб в знак протеста и менее чем через месяц бизнес рухнул. Хозяин и его семья отправились жить в ночлежки. Тем не менее, судя по всему, Томасы не винили Споллина в своих бедах, поскольку пригласили его и его сына, недавно приехавшего из Дублина, погостить у них.

Вечером 28 декабря Споллин и Томас нанесли второй визит во Френологический институт. Фредерик Бриджес провел их в свой кабинет и спросил, что им нужно. Они сказали, что им нужен совет: они собирались устроить еще одну выставку модели Бродстонского вокзала и хотели бы узнать, считал ли мистер Бриджес это хорошей идеей.

Френолог был поражен. Было очевидно, что Споллин даже не подозревал о презрении, которое к нему испытывали. Мистер Бриджес настоятельно рекомендовал своим гостям не предпринимать подобных действий: он считал, что это вызовет отвращение общественности и только навредит ситуации Споллина. Томас выглядел разочарованным, но продолжал держаться уверенно, пробормотав, что, возможно, они могли бы попытаться сделать это в Сент-Хеленсе. Споллин сидел молча, подавленный. Он растратил все свои деньги на модели, и теперь, казалось, не было никакого выхода из его затруднительной ситуации.

Мистер Бриджес почувствовал возможность. Он остерегался Томаса, который, несмотря на красноречивые слова о благотворительности, явно ухватился за Споллина с целью улучшить собственное финансовое положение, а потому необходимо было найти способ договориться с ирландцем лично. Как можно более непринужденно френолог пригласил Споллина на встречу:

– Если у вас нет никаких планов, то можете прийти завтра вечером.

Эффект оказался именно таким, как он и надеялся. Томас ошибочно предположил, что мистер Бриджес предлагает им консультацию в их будущих деловых начинаниях. Удовлетворенный результатом беседы, он встал:

– Вынужден вас покинуть. Утром я уезжаю в Уэльс к сестре, надеюсь занять у нее немного денег.

Вечером следующего дня Споллин приехал в дом на Маунт-Плезант вместе со своим сыном Джеймсом. Они были угрюмы и выглядели настороженно; мистер Бриджес решил, что их поведение характерно для «выученной изворотливости». Он всячески старался расположить их к себе, но успеха не добился, пока его жена Ханна не вышла встречать гостей. Ее теплота и сочувствие были совершенно искренними, и Споллины расслабились в ее присутствии. Она выразила глубокое сочувствие молодому Джеймсу, сказав, что ей жаль, что юноша в его возрасте оказался в таких обстоятельствах.

Это был верный способ завоевать доверие Споллина-старшего, который яростно защищал своего сына. Неожиданно он обратился к мистеру Бриджесу с вопросом, не согласится ли тот осмотреть череп юноши. Френолог с радостью согласился. Взяв со стола стрелки-указатели, он сообщил Споллину, что угол составляет 25 градусов.

– Средний показатель. Это говорит о том, что орган деструктивности не больше обычного.

– Этого я и ожидал. Джеймс проявляет большое отвращение к деструктивным действиям.

Мистер Бриджес увидел свой шанс:

– А теперь, мистер Споллин, позвольте мне измерить ваш угол.