Убийство на Знаменской

Это был первый серьёзный успех следствия. Товарищ прокурора тут же выписал постановление на обыск квартиры убитого и умчался его регистрировать в канцелярию, а сыскные агенты повезли горничную обратно.

— Сегодня у вас будет работать полиция и всё-всё опечатает, — объяснял горничной дальнейших ход событий Гаевский. — С квартиры вам и кухарке придётся съехать. Сегодня же. Пока соберите свои вещи, но никуда не отлучайтесь. Скоро приедет следователь с обыскным ордером и с вами обеими побеседует. Дочке убитого есть, где пока пожить?

— Да, у неё есть в Питере родня. Тётя её очень любит, с радостью пустит к себе.

— Вот и хорошо. А пока что до прибытия следователя в квартире будет оставаться полицейский урядник. Ничего выносить и вносить в дом нельзя ни вам, ни кухарке.

— А как же мои вещи?

— С ними ничего не случится, не беспокойтесь, — заверил женщину Гаевский, — Свои вещи вы сможете забрать после полицейского досмотра.

Проинструктировав должным образом квартального, сыщики отправились в полицейскую часть, дабы позвонить Путилину. Конечно, они могли воспользоваться телефоном, установленным в здании прокуратуры, но в известном смысле это было неудобно, поскольку в стенах чужого ведомства и в присутствии посторонних чиновников сыскные агенты не могли говорить вполне откровенно. В полицейской же части можно спокойно закрыться в кабинете и не опасаться посторонних ушей.

Доклад начальнику сыскной полиции начал, как всегда, Агафон Иванов:

— Нашим «К.К.» оказался Кузьма Фёдорович Кузнецов. Вещи убитого в гостинице «Знаменская» были предъявлены горничной, и она их опознала. Мы с Владиславом как раз с опознания возвращаемся. Кузнецов являлся владельцем трёх доходных домов в Петербурге — у Поцелуева моста, на набережной Фонтанки и на Литейном. Как нетрудно догадаться, человек весьма богатый. По словам приказчика, с которым я беседовал в домовой конторе, Кузнецов был неазартен, прижимист. Хотя во всех домах проведён центральный водопровод, он требовал регулярно отключать в них воду, якобы, для ремонта труб. Хотя ремонта никакого и не было. Экономил таким образом на накладных расходах. Приказчику постоянно приходилось выслушивать негодующих жильцов. При этом сам Кузнецов на конфликты никогда не шёл, всегда всю вину валил на других, в общем, он из тех людей, что склонны загребать жар чужими руками. Хитрован был господин домовладелец. Что ещё сказать? Непьющий. Никаких намёков на долги или какие-то опасные связи.

Затем стал докладывать Гаевский:

— На столе в кабинете убитого мною обнаружены газеты с таблицами биржевых котировок, а также свежий альманах «Вестника финансов…», заложенный на странице, посвященной финансовой отчётности «Санкт-Петербургского международного банка». Логично предположить, что Кузнецов интересовался устойчивостью банка, поскольку держал в нём депозит. Кроме того, в таблицах котировок Кузнецов подчёркивал строку, показывающую цены акций этого банка на бирже. Это позволяет думать, что убитый также владел и пакетом акций этого банка. Отсюда вытекает предложение: живенько сбегать в банк и навести там необходимые справки.

— Акции банка убитый мог продать через биржу, — заметил Путилин.

— Мог-то он, конечно, мог, да только для этого надо иметь постоянно много свободных денег и, кроме того, понимать биржевые тонкости, — резонно возразил Гаевский. — Банковский депозит как-то понятнее обывателю. Кроме того, при продаже небольшого пакета акций выгоднее обращаться прямо в «родной» банк этих акций, поскольку можно сэкономить на брокерских комиссионных. Давайте мы с Агафоном слетаем в «Международный», а-а? Чует моё сердце, дружил Кузнецов с этим банком.

— Хорошо, уговорил, — согласился Путилин. — После банка ты, Владислав, возвращайся на квартиру Кузнецова и поприсутствуй при обыске, поговори с прислугой, дочерью и другими родственниками, если они появятся. А Агафона давай ко мне, на Гороховую, я ему маленькое порученьице придумал.

Чтобы доехать до здания «Санкт-Петербургского международного банка», сыщики взяли на Литейном проспекте извозчика, но вскоре пожалели об этом: Невский проспект в полуденный час был запружен экипажами и спешившей по своим делам разношёрстной толпой, которая, рискуя попасть под копыта лошадей, бросалась к вагонам «конки» на остановках. Возница, чертыхаясь себе под нос, то и дело дёргал лошадь. Из-за этого ёрзанья короткий переезд до Александринской площади измотал сыщиков больше, чем пешая прогулка до того же места, да и времени она отняла бы вряд ли больше.

Здание банка, сравнительно недавно выстроенное по проекту модного и дорогого архитектора Шретера, выглядело в высшей степени респектабельно не только снаружи, но и внутри. Всё, на что падал взгляд посетителей, начиная от пары важных, в отутюженных ливреях швейцаров у парадных дверей до мраморной чернильницы на столе управляющего, было солидно, отменного вкуса и напоминало о том достоинстве, что приносят человеку большие деньги.