Убийство по подсказке

– В те времена она была обычной беспризорной девчонкой, сорванцом типа французского «гамэна». Но в ней было что-то привлекательное – черноволосая, желтоглазая, этакий брошенный на улице милый котенок, драчунья, смелая, отважная, пускающая в ход немедленно при случае все: ноги, руки, зубы, ногти. Тогда она мне нравилась больше, чем сейчас. Тогда она была настоящей. Конечно, в ней кое-что от этого еще сохранилось, но все настоящие чувства спрятаны у нее глубоко под слоем эгоизма. Мне кажется, в этом виновата не только она одна. Мы все благословляем создателя на небесах, как и создателя внутри самого себя. Ее эгоизм – это профессиональное заболевание, всех людей взлетевших на гребне успеха. Ванда всегда подчеркивает в тысяче мелочей – она может взять из вазы самую большую конфету или разговаривать об убийстве так, как вы только что слышали. Вы заметили, как сказала, что убийство было совершено ради того, чтобы доставить ей неприятности, задеть ее чувства и погубить ее карьеру? Что убийца насмехался над ней, вышучивая ее, планируя свое преступление так, чтобы заставить ее порыдать над смертью сценического любовника, который и на самом деле был ее любовником, чтобы она убивалась и обнимала якобы умершего человека, который на самом деле был мертв? Вероятно, убийца даже и не думал о ней. Но она переносит все на свете лишь в плоскость собственной личности. Вряд ли она вообще любила Ингелоу. 0ц был для нее простой сосунок, которого кто-то убил. Самое главное в этом убийстве – это те последствия, которые оно будет иметь для Ванды Морли, ее репутации, ее богатства, ее будущего.

– Вы, должно быть, довольно долго простояли там, за окном, прежде чем обнаружить себя? – заметил Базиль.

– Ваша беседа была настолько интересной, что, честно говоря, не хотелось вас перебивать, – ответил Леонард.

На Мэдисон-авеню они расстались. Леонард пошел в западную часть города, к театру. Базиль зашел в ближайший отель, нашел телефонную будку. Набрал номер инспектора Фойла.

– Вам удалось напасть на след Владимира?

– Пока ничего обнадеживающего, – резко и сухо ответил Фойл. – Один из журналистов утверждает, что лицо Владимира ему знакомо, но он никак не может вспомнить, где его видел. Он теперь «прочесывает» морги, я имею в виду списки людей, находящихся в морге.

– Пусть поищет на букву «И» – Ингелоу, Джон.

– Кто он такой?

– Инженер, молод, большое состояние. Только что вернулся из Панамы. Связан с военным бизнесом. Два дома в Нью-Йорке, один в Филадельфии, неподалеку, в Фаннингтон Вэлли. Его жена может опознать труп. Она сейчас может находиться в нью-йоркской квартире. Вчера она была за сценой. Я не знал, что она там, но видел, как она вышла из алькова и прошла по сцене за кулисы как раз перед поднятием занавеса.

– А Владимир, то есть Ингелоу, уже был там, в алькове?

– Не знаю. Вполне возможно.

Фойл присвистнул.

– Кто еще, кроме вас, видел, как она оттуда выходила?

– Адеан и другие актеры, игравшие слуг Владимира уже в это время были на сцене. Даже если они и не знали, кто она такая, они не могли не заметить ее броского платья – черно-белое с диагональными линиями. Есть какие-нибудь сведения от Ламберта, которому поручили заняться ножом?

– Он прибудет ко мне в кабинет завтра, около пяти вечера. Приходите и вы. Он уверяет, что у него есть кое-что интересное.

Глава седьмая ХАРАКТЕРНАЯ РОЛЬ

Ресторан «Капри» находился на 44-й Западной улице. Проходя мимо Королевского театра, Базиль внимательно оглядел пожарную лестницу с правой стороны. Интересно, хватило бы у него мужества взобраться на нее вчера вечером, если бы он видел раньше, как высоко она уходит вверх, под самую крышу?

Вчера вечером Базиль предполагал, что в этот переулок можно было войти только со стороны 44-й улицы. Теперь он осознал, что существует еще по крайней мере пять способов, чтобы проникнуть сюда и улизнуть отсюда, – две пожарные лестницы двух театров, их соответствующие служебные входы, а также кухонная дверь коктейль-бара.

Легкий шум привлек внимание Базиля к развалюхе, стоявшей как раз посередине тупика. Какой-то человек только что вышел оттуда на улицу и старался поплотнее прикрыть дверь, преодолевая сопротивление ветра. Базиль подошел к нему.

– Мистер Лазарус? – спросил он.

– Да. Что вам угодно?

Мужчина искоса его разглядывал. Как однажды сказал Франсуа Вийон, он был «маленький, старенький и беленький». Он обладал удивительно зычным, хорошо поставленным голосом, голосом актера.

– Мое имя Уиллинг. Я прочитал в газетах кое-что о грабителе, который пробрался в вашу мастерскую.

– Да, я слушаю, – ответил Лазарус, стараясь сохранить полное безразличие.

– Вот хотел поинтересоваться. Из газет я узнал, что грабитель ничего не украл. Только выпустил из клетки канарейку. Но, как известно, газетные сообщения отличаются крайней неаккуратностью и спешкой. Действительно все было так, как они сообщили? Или же репортеры постарались приукрасить историю?

Лазарус помолчал с минуту, а потом спросил:

– Вы что, из полиции?