Убийство под аккомпанемент. Маэстро, вы – убийца!

– Карлос.

– …в моей стране, мисс Уэйн… Нет, я не могу звать вас мисс Уэйн. Кар-р-р-лайл! Какое странное имя. Странное и пленительное.

– Карлос!

– Извините. Вы что-то сказали?

– Относительно зонтиков, Морри.

– Да, сказала.

– Тысяча извинений, я разговаривал с Кар-р-рлайл.

– Я заказал стол на троих, Фэ. Для тебя, Карлайл и Неда. Не опаздывайте.

– Сегодня играть я буду для вас.

– Я тоже иду, Джордж.

– Что?!

– Будь добр, позвони, чтобы стол приготовили на четверых.

– Маман! Я думала…

– Тебе это не понравится, Си.

– Я твердо решила пойти.

– Проклятие, будешь сидеть и есть меня глазами, так что я стану нервничать.

– Вздор, Джордж, – бодро возразила леди Пастерн. – Будь добр изменить заказ.

Супруг воззрился на нее в ярости, явно прикидывая, не устроить ли словесное побоище, но передумал и учинил неожиданное нападение на Риверу.

– Относительно того, как тебя вынесут, Карлос, – сказал он многозначительно, – жаль, что меня не смогут вынести тоже. Почему бригада с носилками не может вернуться за мной?

– Будет, будет, будет! – поспешно вмешался мистер Морено. – Мы же обо всем договорились, лорд Пастерн, так ведь? Играем по первому варианту. Вы стреляете в Карлоса. Карлос падает. Карлоса уносят. Вам достается шоу. Великое завершение. Конец. Ну пожалуйста, не надо меня сбивать. Все ведь хорошо и улажено. Отлично. Ведь мы договорились, правда?

– Да, так было решено, – благородно снизошел мистер Ривера. – Со своей стороны я, пожалуй, в некоторых сомнениях. В иных обстоятельствах я, несомненно, настоял бы на втором варианте. В меня стреляют, но я не падаю. Лорд Пастерн промахивается. Убиты другие. Морри стреляет в лорда Пастерна, и ничего не происходит. Лорд Пастерн играет, падает в обморок, его выносят. Я заканчиваю концерт. На этом варианте при прочих обстоятельствах я бы настаивал. – Он сделал своего рода общий поклон, охватив им лорда Пастерна, Фелиситэ, Карлайл и леди Пастерн. – Но в таких исключительных и крайне очаровательных обстоятельствах я уступаю. Я убит. Я падаю. Возможно, я поранюсь. Не важно.

Морено ел его глазами.

– Старый добрый Карлос, – буркнул он неловко.

– И все равно не понимаю, почему и меня тоже нельзя унести, – капризно гнул свое лорд Пастерн.

Карлайл услышала, как мистер Морено прошептал себе под нос:

– Господи помилуй!

– Нет, нет, нет! – громко заявил Ривера. – Если не принимать второй вариант полностью, будем выступать с первым, как репетировали. Вопрос улажен.

– Карлайл, – сказала леди Пастерн, вставая, – не пройти ли нам?..

Она увела дам в гостиную.

II

Фелиситэ была озадачена, обижена, смущена. Она беспокойно расхаживала по комнате, поглядывая то на мать, то на Карлайл. Леди Пастерн не обращала на дочь внимания. Она расспрашивала Карлайл, как той понравилось в Греции, и с полнейшей невозмутимостью выслушивала ее несколько рассеянные ответы. Мисс Хендерсон, взявшая шкатулку с вышивальными нитками леди Пастерн, разбирала их неторопливыми и мягкими движениями и, казалось, с интересом слушала.

Внезапно Фелиситэ взорвалась:

– Не вижу ничего смешного в том, что все мы ведем себя так, словно у нас к обеду был архиепископ Кентерберийский. Если вам, всем вам, есть что сказать о Карлосе, я была бы вам очень признательна, если вы выскажетесь прямо.

Руки мисс Хендерсон на мгновение замерли, она подняла глаза на Фелиситэ, потом снова вернулась к своему занятию. Леди Пастерн, томно скрестив лодыжки и запястья, чуть повела плечами.

– На мой взгляд, моя дорогая девочка, сейчас неподходящая тема для какой-либо дискуссии по данному вопросу.

– Почему? – взвилась Фелиситэ.

– Воспоследует сцена, а в данных обстоятельствах, – сказала леди Пастерн с видом полнейшего благоразумия, – на сцену нет времени.

– Если ты думаешь, что сейчас придут мужчины, маман, так нет. Джордж условился еще раз пройти программу в бальном зале.

Вошел слуга и собрал кофейные чашки. Леди Пастерн беседовала с Карлайл, пока за ним не закрылась дверь.

– Поэтому повторяю, – громко сказала Фелиситэ, – я хочу услышать, маман, что ты имеешь против Карлоса.

Леди Пастерн приподняла бровь и опять повела плечом. Ее дочь топнула ногой:

– Тысяча чертей!

– Фелиситэ! – воскликнула мисс Хендерсон. Это не прозвучало ни упреком, ни предостережением. Имя сорвалось и упало нейтральным комментарием. Крепко держа большим и указательным пальцами вышивальное шильце, она безмятежно его рассматривала.

Фелиситэ раздраженно встрепенулась.

– Вы думаете, – с жаром заявила она, – что любой проявит себя с наилучшей стороны в незнакомом доме, где хозяйка смотрит на него так, словно от него дурно пахнет.

– Если уж на то пошло, дорогая девочка, от него действительно пахнет. И запах довольно тяжелый, если не сказать большего, – задумчиво добавила леди Пастерн.

Из бального зала донеслась короткая и раскатистая дробь, завершившаяся бряцанием тарелок и громким хлопком как от выстрела. Карлайл нервно подпрыгнула. Шильце выпало из пальцев мисс Хендерсон на ковер. Невзирая на возбуждение, Фелиситэ нагнулась его подобрать, явив тем самым несомненное свидетельство эффективности воспитания своей гувернантки.