Убийство под Темзой

— Сначала раздалась трель свистка городового, а уж потом появился он сам. Понятное дело, что, услышав звук тревоги, кассир закрыл выход на ту сторону Темзы, откуда шёл я, то есть от Тауэра. Я читал, что применяемый в лондонской полиции металлический свисток Джозефа Хадсона с горошиной внутри слышен на расстоянии мили. А когда меня выводили, то констебль велел своему коллеге, остановить всех пешеходов, следовавших в моём направлении. Все, кто уже вошёл в тоннель, оказались запертыми в нём, точно мухи в бутылке. Преступник мог выбраться в противоположном от Тауэра направлении лишь в одном случае: если он успел проследовать мимо полисмена до того момента, как тот подал тревожный сигнал. Смею предположить, что вы не допрашивали меня вчера, именно потому что были заняты допросом свидетелей. — Клим посмотрел внимательно на полицейского и сказал: — Сэр, будучи абсолютно убежденным в моей невиновности, вы решили на всякий случай проверить меня, обвинив в убийстве, которое я не совершал, не так ли?

— А не кажется ли вам, молодой человек, что вы слишком самоуверенны? — недовольно поморщившись, изрёк инспектор.

— Нет, сэр, не кажется. Во-первых, вы обязаны известить о моём задержании русского консула; во-вторых, при встрече с ним, я изложу ему свои доводы, и в-третьих, адвокат, который мне полагается по закону, после беседы со мной, легко разобьёт все ваши подозрения в суде. А в-четвёртых, через защитника и российского дипломата мне придётся обратиться за помощью к английской прессе. Ведь она — второй, после парламента, краеугольный камень в стене свободного гражданского общества Англии, которым гордится каждый британец. Не так ли?

Инспектор плюхнулся на место. Он вздохнул и, покачав головой, сказал:

— А вы, я вижу, парень не промах. Далеко пойдёте. Не буду скрывать, я наблюдал за вами через глазок двери вашей камеры. Мне показалось, что вы настолько расстроены случившемся, что потеряли всякую способность рассуждать здраво. Я приятно удивлён. Думаю, вы будете освобождены, если коронер, а потом и присяжные согласятся с моими доводами о вашей невиновности. Но, чтобы устранить последние сомнения, мне придётся допросить вас. — Он щёлкнул крышкой часов фирмы «Camerer Kuss & Co» и добавил: — Если хотите, я прикажу принести тюремный завтрак прямо сюда. Вас ждёт десять унций[27] хлеба и три четверти пинты[28] какао. Всё за счёт Её Величества.

— Нет уж, — усмехнулся Ардашев. — Я пожертвую гостеприимностью королевы Виктории, ради скорейшего выхода из её крепких тюремных объятий.

— Я вас понимаю. — Инспектор обмакнул перо в чернильницу и спросил: — Итак, где, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с профессором Пирсоном?

Клим подробно изложил всю историю взаимоотношений с потерпевшим, но полицейский не унимался.

— А как вы объясните, матерчатую розу рядом с убитым?

— Понятия не имею.

— Она могла предназначаться вам?

— Мне? С какой стати? Он обещал подарить мне англо-арабский разговорник Спиерса, но не розу.

— Да, мы нашли его во внутреннем кармане пальто убитого, — кивком подтвердил Джебб. — Там есть дарственная надпись вам. А вы знаете арабский?

— Немного. Мистер Пирсон говорил, что он брал разговорник с собой, когда ездил в Бодмин. Правда, я не знаю, что это за город. Помню лишь название.

— Это административная столица графства Корнуолл. А он не обмолвился, когда там был?

— Нет, но, естественно, ещё до посещения России.

— Интересно, — задумчиво вымолвил полицейский. — А перед смертью профессор вам ничего не сказал?

— Он произнёс всего одну фразу.

— Какую?

— Найдите его.

— А кого именно, он не уточнил?

— Нет.

— Жаль.

— А могу ли я получить этот разговорник?

— Мы вернём его жене покойного. Вы можете обратиться к ней.

— Так и сделаю.

— Вы придёте на похороны?

— Хотел бы, но я не знаю ни адреса покойного, ни даты похорон.

— Он жил в доме номер семь по Кенсигтон Парк Гаденс (Kensington Park Garden). Улица находится в районе Ноттинг-Хилл (Notting Hill). Тихое местечко, облюбованное писателями и учёными. Раньше там была деревушка, относящаяся к графству Мидлсекс (Middlesex), но потом её присоединили к Лондону и этот район преобразился. Его застроили новыми домами. Хоронить его будут во вторник на местном кладбище.

— Спасибо.

Инспектор Джебб кивнул в ответ, поставил точку в конце предложения и, придвинув Климу протокол, сказал:

— Извольте расписаться в двух местах. Здесь и здесь.

Перо заскрипело от размашистых, точно рисованная пружина, линий. Глядя на замысловатые завитушки, полицейский хитро улыбнулся и вымолвил:

— Судя по росписи, мистер Ардашев, у вас серьёзные карьерные планы.

— Пока у меня лишь один план — поскорее выбраться отсюда.

— Как я уже сказал, вашу судьбу решит суд. Вас доставят туда не на «Чёрной Марии» (тюремном фургоне), а в полицейской карете в сопровождении констебля, как важного свидетеля.

— Благодарю вас, сэр.