Убийство ради компании. История серийного убийцы Денниса Нильсена

Когда у меня наконец появилась возможность уединиться в своей комнате унтер-офицера, мое сексуальное желание стало более сложным. Новизна собственного тела постепенно выветрилась, и мне нужен был какой-то положительный образ, с которым я мог бы себя ассоциировать. Воображение подкинуло мне идею использовать зеркало. Поставив большое высокое зеркало набок возле кровати, я видел в нем собственное полулежащее отражение. Я всегда старался лечь так, чтобы в зеркале не отражалась моя голова: ситуация требовала верить, что это – другой человек. Я придавал отражению видимость движений, но так игра заканчивалась слишком быстро. Фантазия держалась дольше, если зеркальный образ выглядел спящим.

Так начался его извращенный нарциссизм: желанный объект по всем внешним показателям должен казаться мертвым.

Годы притворства и вины теперь пожинали свой урожай в виде глубоких психологических проблем. «Если лишь виновный ощущает себя преступником, то я был преступником всю свою жизнь». Нильсен стыдился своих эмоций и не осмеливался признавать их вслух. Насколько он знал, ему никогда не суждено было насладиться теплом нормальных человеческих отношений по целому ряду причин, только в половине из которых он мог признаться хотя бы себе. Он знал, что не женится, поскольку нес в себе гены своего нестабильного отца, сделавшие его непохожим на других еще до рождения. Он не чувствовал никаких особых эмоций или похоти по отношению к женщинам, а то, что он чувствовал по отношению к мужчинам, необходимо было скрывать. Он стал экспертом в искусстве лжи: никто не знал его настоящего, и он, несмотря на его общительность и красноречие, заслужил репутацию «одиночки». Насколько ему было известно, сама его природа несла в себе уродливый отпечаток ненормальности, с которой он ничего не мог поделать. Он знал, что это останется с ним на всю жизнь, как остается с иными косолапость, хотя его ненормальность нельзя увидеть невооруженным взглядом. И он решил: если уж ему придется подавлять свою природу и дальше, стоит потакать своим желаниям втайне, там, где правит бал воображение, а не реальность. «Образ в зеркале становится твоим единственным другом и тайным любовником». Он не позволял себе привязываться к кому-либо в реальности, но все чаще и чаще сбегал в свои фантазии. «Все начинается с нарциссизма, а заканчивается полной растерянностью».

Тысячи молодых людей сталкивались с той же проблемой и выходили из столкновения победителями. Тысячи других придумывали фантазии с частым участием зеркала – или из восхищения собой, или для мастурбации с участием воображаемого наблюдателя. Необычным фантазии Нильсена делало то, что для него тело в зеркале должно было оставаться неподвижным и безликим. Деннис Нильсен возбуждался от вида самого себя, но только в виде себя мертвого. Любовь и смерть начали опасно перемешиваться в его голове под воздействием образа его обожаемого умершего дедушки. В тишине своей комнаты, наедине с зеркалом, Деннис тоже был мертв.

В январе 1968-го Нильсен вернулся в Англию вместе с Первым батальоном, горцами Аргайла и Сазерленда, и жил в бараках Ситона в Плимуте под командованием лейтенанта-полковника С. С. Митчелла – знаменитого седого Безумного Митча. Вместе с ними он входил в передовой батальон, который в 1969 году отправили в Кипр, после чего его сделали главным по питанию офицеров в бараках Монтгомери, в Берлине, меньше чем в пятидесяти метрах от Берлинской стены, где новым командиром был объявлен лейтенант-полковник «Сэнди» Босвелл.

В Берлине, быстро восстановившем свою довоенную репутацию, Нильсен часто обнаруживал себя наутро в чужой кровати с незнакомцами, при этом почти не получая от этого удовольствия. Однажды он поехал за город с группой других солдат и заплатил за несколько минут с проституткой-женщиной. «Я удивился тому, как легко все прошло, но за исключением чудесного шока эякуляции весь опыт в целом я счел скорее переоцененным и довольно удручающим».