Убийство с гарантией

Если честно, потоп был Василю даже на руку. Недавно пробежала между ними кошка, и отношения, которые были вполне приятными, немножко разладились. Василь сам до конца тогда не понял, что случилось, но после инцидента Виктория стала его избегать, и так продолжалось до сегодняшнего дня. А тут — потоп, который их вроде как свел вместе и заставил пообщаться. Улыбками своими этими и пирожными она как бы дала ему понять, что зла не держит и все между ними путем.

Случилась-то, если рассказывать в двух словах, сущая ерунда — он ей отдал ее туфли, которые отремонтировал. А она брать их отказалась, да еще накричала на него…

Этой весной (время было утреннее, светило солнце) Василь в хорошем настроении выкраивал лекало. Он резал ножницами картон и иногда поднимал глаза, чтобы посмотреть на Ивана и его молодую жену, которые с утра ходили по комплексу. Настроение у Ивана и Виктории было прекрасное. Иван себе обычно никаких шалостей не позволял, всегда был чопорный, а тут расхаживал, держа жену за руку при всем народе. Она смеялась глупо и счастливо. Светлые кудряшки ее растрепались, и на вид ей было лет восемнадцать, не больше. Люди, глядя на них, улыбались. Вот вам хороший пример того, что деньги не всегда помеха чувствам. Но настроение-то он, Василь, Вике в тот день подпортил, да еще как.

Свет из недавно отмытых окон заливал коридор, бликовал на белой блузке Виктории. Когда хозяева прошли мимо ремонта в очередной раз, что-то щелкнуло у Василя в голове. Так щелкает, когда ты внезапно вспоминаешь, что забыл выключить дома утюг или плиту. Причина его беспокойства была Виктория. С ней что-то было не так, только он не мог понять, что именно. Потом понял — и обалдел.

Волосы у нее теперь белые. И стала она худая-худая, одна кожа да кости. Повзрослела, похорошела, лоск женский приобрела. И лицо изменилось как-то. Но это точно она — девчонка-брюнетка, что сдавала ему три года назад синие туфли-лоферы. То, что она их не забрала, — не странно. Зачем Виктории теперь какие-то потертые лоферы, у нее босоножек и туфелек, наверное, целый вагон. Что по-настоящему удивило его — это изменения, которые произошли с ней. Он даже подумал, что ошибся, но нет — это была ты самая девчонка. Что же надо сотворить с собой, чтобы он, Василь, клиента своего не узнал?

В общем, он решил: худая ли она или толстая, нужны ей эти туфли или нет, но вернуть их все равно надо. Получается, он их присвоил. И вроде бы он тактично себя повел — дождался, пока Иван отлучился, и только тогда ее окликнул. Она подошла, все еще улыбаясь, но, когда он туфли ей протянул со словами: «Это же ваши? Что же не забираете?» — улыбка у нее сразу стерлась. Она даже побледнела. «Нет, не мои», — сказала. Он нет чтобы сразу заткнуться, сдуру зачем-то ляпнул: «Да как же не ваши, я же помню. Я вас просто не узнал, вы по-другому совсем выглядели». Она руками всплеснула: «Может, и мои, и что? Я всего упомнить не могу. Может, и сдавала, так когда это было. Вы б еще Первую мировую войну вспомнили». А сама нервно оглядывалась, не идет ли Иван. И глаза злющие такие… Понял он, что зря туфли достал. Что не те воспоминания вызвал, какие нужно. «Так вам их не надо?» — спросил только. «О боже, нет, выкиньте их, если хотите. — Она вежливо улыбнулась и, увидев, что возвращается муж, сменила тему: — И кстати, Василий, эта ваша работница, — как там ее, — без санитарной книжки тут сидит, я понимаю? Вы бы урегулировали этот вопрос. Иначе ее придется уволить».

Он вернулся в ремонт и сел за стол, но так был расстроен, что за работу сразу приняться не мог. Вышла из подсобки Ульяна с застывшим мрачным лицом. «Вы про меня говорили», — сказала. «Да не про тебя», — попытался он соврать, но Ульяна покачала головой: «Не трудитесь, Василий Эдуардович, я все слышала. Я знаю, что она хочет, чтобы меня уволили. И знаю за что». Повернулась медленно так, напоказ, и ушла. Он только рукой махнул и вернулся к своей подошве. За одну минуту обидеть двух женщин — это кажется, рекорд, Василь.

Вика с тех пор смотрела на него с прохладцей, разговаривать перестала. А сегодня вроде как оттаяла немного, и это хорошо. Он всегда ее уважал. А что за туфли и что за дела были у нее до свадьбы, про которые мужу знать не полагается, — его не касается. Забыли, проехали.

* * *

«А помните, Василий Эдуардович, как я к вам на работу приходила устраиваться?» — спросила Ульяна. Еще бы не помнить. Она тогда такой неумной ему показалась. Объявление, которое он повесил: «Требуется помощник. С опытом работы!!!», читала, будто оно на китайском. Сколько раз идет, столько раз читает. И все не решалась зайти внутрь. Постоит, шевеля губами, и уйдет. На следующий день опять придет. Думала, он ее не замечает. А ему этот свитер ее оранжевый уже примелькался.