Убийство троих

– Узнал в процессе допроса. Я сказал это Кремеру в его присутствии. Бедняга Кремер, должно быть, локти кусал от досады. Он бы дорого дал, чтобы упечь нас в каталажку за хранение фальшивых денег. Ставлю десять против одного: Лич не знал, что Кремер отрядил Стеббинса к нам за этим свертком. Наконец, в-третьих, Тамми Бакстер тоже была агентом Секретной службы.

Вулф скривил губы:

– А это для нас что-то значило?

– Теперь значит. Сегодня утром Лич спросил, не заходила ли она к нам, а когда я ответил, что заходила, но ушла, он поинтересовался, не возвращалась ли она, не звонила ли, после чего переключился на Хетти Эннис. А почему он не спросил, что рассказала нам Тамми Бакстер? Да потому, что он это знал: она ему обо всем доложила. Знал он и номер их телефона. Как, впрочем, и Кремер. Почему его не интересовала моя беседа с Тамми Бакстер, состоявшаяся всего за час до того, как ее убили? Только потому, что Лич ему уже все рассказал.

– Значит, в дом мисс Эннис ее поселила Секретная служба Министерства финансов?

– Наверняка. Скорее всего, им было известно, что среди жильцов завелся фальшивомонетчик. Сомневаюсь, чтобы они знали, кто именно, ведь в таком случае должно быть понятно, кто убил Тамми Бакстер, а Кремеру они этого не сказали. Впрочем, с этой публикой все возможно. У них своя игра. В-четвертых, Тамми убил один из четверых жильцов – свидетельством тому нож из кухни Хетти. Реймонд Делл, Ноэль Феррис, Пол Ханна, Марта Кирк. Если хотя бы у кого-нибудь из них есть алиби, то круг сужается. В-пятых, если Хетти Эннис – ваша клиентка, то вам стоило бы переговорить с Паркером. Насколько мне помнится, не в ваших правилах заставлять своих клиентов томиться в тюряге. Я сам ему позвоню.

– Я тебе не разрешал.

– Запрещаете, значит?

Вулф поджал губы, потом глубоко вдохнул:

– Проклятье! Ладно, звони.

– Хорошо. Только сперва еще кое-что. Так вот, в-шестых, раз уж мы с вами не додумались, что деньги могут оказаться фальшивыми, я больше не вижу причины, мешающей нам проверить отпечатки пальцев на свертке. Полагаю, без санкции суда вы никому не отдадите собственность своей клиентки?

– Разумеется, нет. Только на свертке будут не только твои, но и ее отпечатки.

– Я их уже взял.

– Неужели?

– Да, сэр. На всякий случай.

– Понятно. – Вулф встал с табурета. – Тогда решай сам. Если будут новости, дай мне знать. Приступай.

Я ушел. Даже в спешке невероятно трудно проходить через помещения с орхидеями, не останавливаясь, но в тот раз я остановился всего один раз – перед буйно цветущими Miltonia roezlis. Таких милтоний, более пятидесяти кистей на четырех футах скамейки, у Вулфа (и Теодора) еще не было. Зрелище тем более невероятное, когда на стеклянную крышу оранжереи, кружась, падают снежинки.

Поскольку был уже вечер, я позвонил Натаниэлю Паркеру, нашему адвокату, домой, соединил его с Вулфом и прослушал их беседу, как поступаю всегда, когда Вулф не предупреждает, что должен беседовать тет-а-тет. Паркер сомневался, что сумеет вызволить Хетти до утра, поскольку полиции пришлось врываться к ней силой, да и рта она не раскрывала, однако пообещал, что попытается.

Решив вопрос с Паркером, я вынул из сейфа сверток с деньгами и принялся снимать и сличать отпечатки пальцев. Это заняло два часа, и еще час ушел на обед, поэтому завершил операцию я уже в десятом часу. Если вы считаете, что я копался недопустимо долго, то хочу напомнить: во-первых, снимать отпечатки пальцев с оберточной бумаги я бы не пожелал и врагу, а во-вторых, каждый отпечаток приходилось сличать со своими и Хеттиными. Вдобавок я старался работать со всеми предосторожностями, чтобы не повредить возможной улики. Вулф после обеда устроился в своем любимом кресле, с головой уйдя в очередную книгу. Время от времени он искоса посматривал на меня, словно надеясь услышать, как я возвещу, что убийца у нас в руках, тем самым избавив его от необходимости работать. Однако в четверть десятого я повернулся к нему и сказал:

– Увы! Полное фиаско! Семь приличных отпечатков, еще дюжина более или менее стóящих и четырнадцать безнадежно смазанных. Все, которые удалось опознать, принадлежат мне и Хетти. Либо он работал в перчатках, либо стер их.

Нужно воздать Вулфу должное – он никогда не задает идиотских вопросов вроде: «Ты уверен?» или «А банкноты ты проверил?». Он просто прорычал:

– Трудно было надеяться на чудо. – Затем заложил страницу, которую читал, золотой полоской – закладкой, подаренной благодарным клиентом, несмотря на выставленный ему колоссальный счет, – и закрыл книгу. – Что ты предлагаешь?

Я осторожно отнес банкноты и бумагу к сейфу и поместил внутрь.

– Теперь потребуется пораскинуть мозгами, – ядовито заметил я. – Сами знаете чьими, ведь я только мальчик на побегушках. Я понимаю, что вы никогда не покидаете дом по делам, но если…

В дверь позвонили. Три к одному, что это Кремер, решил я, да еще, возможно, и не один, а с Личем. Выйдя в прихожую, я щелкнул выключателем и, когда над крыльцом вспыхнул свет, понял, что проиграл пари. Вернулся в кабинет и известил Вулфа: