Убийство Уильяма Норвичского. Происхождение кровавого навета в средневековой Европе

Томас прежде всего стремился, чтобы его труд был широко доступен: «Мы с тщанием поделили на семь маленьких разделов нашу и так небольшую книгу, чтобы, переводя дыхание через определенные промежутки времени, читатель с благочестивым вниманием читал бы каждый раздел, еще глубже затаив дыхание, чем в предыдущей части»[549]. Он хорошо знал, что «чрезмерное многословие часто раздражает добрую волю читателей»[550]. Именно по этой причине Германн, автор чудес св. Эдмунда, и Госцелин, автор «Жития св. Августина», сочинили каждый по два варианта своих повествований – длинный для монахов и более короткий для широкой публики[551]. Однако не было предпринято даже попыток создания сокращенной версии жития Уильяма; сочинение Томаса Монмутского предназначалось для наставлений монастырской братии, а не для обширной светской аудитории. Как бы то ни было, существовало всего несколько списков «Жития»: один в Норвиче, один в Сибтоне и, возможно, один в Бери. Ни в одном завещании не упоминаются дары на алтарь в честь Уильяма. Имя Уильяма появляется только в календарях Норвичского приората. Ни в одном другом агиографическом тексте его чудеса не фигурируют вовсе. О существовании Уильяма не вспоминают. Его реликвии и мощи (башмаки, одежда, зубы) указываются в инвентарных списках лишь нескольких монастырских собраний, а это значит, что они практически не распространялись[552]. Никто не ссылается на чудеса в XII веке, поэтому к пылким утверждениям Томаса Монмутского стоит подходить если не скептически, то во всяком случае с осторожностью: «Слава святого мученика распространилась вдаль и вширь, и всем стало ясно, сколь могущественны его заслуга и добродетель перед Богом, и немалая толпа недужных начала приходить к славной гробнице св. Уильяма. Их приходило все больше и больше, они стекались сюда великим множеством…»[553] Тем не менее Томас Монмутский также сообщает, что многие из облагодетельствованных новым святым узнавали об Уильяме только тогда, когда приходили сообщить о случившихся с ними чудесах, поэтому можно предположить, что именно в то время Уикман, монах, принимавший исповеди, мог знакомить их с новым культом.

Поэтому поклонение Уильяму было порождено интересами местного клира, семейными маневрами и духовной активностью, типичной для Англии XII века. В этом культе не имелось ничего особенно новаторского, он не был сосредоточен на общественном, экономическом или религиозном состязании между христианами и евреями. Он не привел к религиозным бунтам, общественным беспорядкам, изгнаниям евреев, он не породил особого религиозного рвения. Нет никаких свидетельств того, что после смерти юного подмастерья Норвич действительно охватил предполагаемый в «Житии» религиозный пыл[554].

Св. Уильям не пользовался особой популярностью даже в Восточной Англии, он так и не стал важным святым, как на то надеялись монахи с епископом, и не принес собору особых богатств. Попытки создать и распространить культ Уильяма не были следствием деятельности какого-то конкретного человека, как не были они и спонтанным проявлением страха христиан перед евреями. Многие последователи культа Уильяма четко располагаются в сфере пересечения интересов и семей, с которыми мы уже встречались в связи с рыцарем Симоном де Новером и епископом Тарбом. Юный подмастерье Уильям никогда не был важным местным или региональным святым, являясь, скорее, выразителем обширных интересов епископа и приората при Норвичском соборе.

Некоторые исследователи подчеркивали «народные» и «светские» истоки культа Уильяма, говоря, что он распространился по всей Восточной Англии[555]. Однако культ этот привлек лишь небольшую и слаженную общину верующих, не имеющую видимых связей с еврейско-христианскими спорами. Эти мужчины, женщины и дети не имели сомнений касательно Причастия, это были простые ортодоксальные верующие, набожные и впечатлительные. В святости Уильяма и, следовательно, в обвинении в ритуальном убийстве сомневались вовсе не образованные монахи из приората, как полагают многие, но миряне Норвича и окружающих земель.

В своей роли святого покровителя Уильям служил целям приората при Норвичском соборе в контексте его отношений со светским обществом и соперничества с аббатством Бери. Несмотря на утверждения некоторых авторов, к мощам Уильяма не стекались паломники, они не стали для приората статьей особых доходов, равно как и центром всплеска бешеной ненависти к местным евреям. Не в Англии, а за ее границами история Уильяма будет иметь наиболее сильное и длительное влияние.

Часть II Граф английский, граф французский, аббат и король