Убийство Уильяма Норвичского. Происхождение кровавого навета в средневековой Европе

Даты жизни Мэйбл де Бек точно неизвестны, но она жертвовала на Норвичский приорат еще до того, как мощи Уильяма перенесли в собор, и похоже, что ко времени смерти юного подмастерья ее дети стали уже взрослыми[530]. Мэйбл, дочь Уолтера де Бека, была женой Стефана де Камеиса (Шаме, Шамуа), державшего гонор Клэр и воевавшего в Уэльсе в 1130‐х годах[531]. Томас изображает Мэйбл молодой матерью, встревоженной болезнями ее маленьких детей. Однако двое ее сыновей свидетельствовали документы еще до того, как король Стефан взошел на престол, так что к тому времени, как Томас Монмутский с ней познакомился, она наверняка была уже немолода и, возможно, искала исцеления для своих внуков. Томас сообщает, что она подарила ему ковчежец (или раку, scrinium) для находившихся в его личном владении частиц мощей св. Уильяма. Однако норвичские монахи получали от нее щедрые дары еще до того, как агиограф прибыл в монастырь, и, по всей видимости, юный мученик при этом не упоминался вовсе[532]. Богатый брат Мэйбл Уолтер II де Бек, державший земли в трех графствах, отдавал десятину со своих владений в Харпли аббатству св. Панкратия в Льюисе, а не в Норвиче; его сын, Уолтер III де Бек, ставший шерифом Норфолка и Суффолка в 1167 году, не сделал каких бы то ни было засвидетельствованных пожертвований в Норвичский монастырь[533].

Имена многих из тех, кто поддерживал культ св. Уильяма и кого Томас Монмутский упоминает в «Житии», также фигурируют в записях других норвичских религиозных учреждений, и дары и вклады в эти обители указывают на то, что св. Уильям представлял незначительный религиозный интерес для дарителей. В «Житии» говорится, что жена Бартоломью де Крика отлила свечу во имя св. Уильяма и дала обет подарить ее, чтобы получить исцеление для своей маленькой дочери, страдавшей от лихорадки. Мать отдала свечу в приорат, и «жар внезапно спал»[534]. Сэр Бартоломью, «премного знаменитый рыцарством и благородством»[535], держал восемь феодов от Вильгельма де Варенна, а также землю от Роджера Биго. Он щедро одарял различные религиозные учреждения, но не приорат при Норвичском соборе. Годива, жена Сибальда, также выражала благодарность Уильяму. Она посетила церковь в Чистый четверг, и текст Томаса Монмутского заставляет предположить, что она была видной и постоянной прихожанкой. Тем не менее засвидетельствованное ею чудо не подвигло ее сделать вклад в приорат при Норвичском соборе или пожертвование на постриг родственников[536]. Муж Годивы Сибальд был достаточно состоятелен, чтобы его племянник Грегори сумел стать монахом в монастыре св. Бенета в Хольме после того, как его дядя подарил аббатству земли в Коунсфорде в Норвиче, приносившие шестнадцать пенсов в год[537]. По сравнению с этим пожертвование Сибальда в Норвичский приорат для св. Уильяма кажется мизерным.

Юный Альберт де Грессли – еще один человек, облагодетельствованный чудом св. Уильяма. Его отец Роберт Грессли, дворянин и рыцарь, смеялся вместе с остальными рыцарями, глядя, как Альберт молится св. Уильяму об исцелении больного сокола. Однако оказалось, что Уильям готов снизойти даже к таким мелочам: он пожалел мальчика и исцелил птицу[538]. Однако, когда Альберт вырос, он стал жертвовать не в приорат Норвичского собора, но в расположенный рядом монастырь св. Бенета в Хольме, даровав ему земли, чтобы они молились за упокой души его отца Роберта и деда Альберта[539]. Юный Альберт мог бы многое сделать для продвижения культа Уильяма, если бы он действительно этого пожелал[540]. Чудо с исцеленным соколом – последнее в шестой книге Томаса Монмутского, довольно скромная, если не разочаровывающая, вершина могущества воспеваемого им святого. Более того, в четырех аристократических семьях, упомянутых выше, заинтересованными лицами были юные сыновья, дочери или их матери. Из этого следует, что св. Уильям привлекал прежде всего эти категории людей, а не глав богатых и влиятельных семейств.