Убийство в Амстердаме

Флорис был в ярости, он напал на Наджиба на улице, столкнул с мотороллера и ударил ногой, когда-то тупал. Альберт, отец Юлии, перепробовал все, чтобы положить конец встречам дочери с Наджибом. Йост предложил другу помощь. Оба они хотели, чтобы Флорис и Юлия поженились, хоккейный тренер и его лучший игрок, сын и дочь богатых родителей, блондин и брюнетка, голландец и голландка.

Наджиб не только развозил пиццу. Раз в месяц он посещал одного сомнительного типа, чтобы получить деньги для своей семьи. Все было устроено братом Наджиба, Насром, сидевшим в тюрьме за торговлю наркотиками. Наджиб не знал, откуда шли деньги, и не хотел знать. Семья нуждалась в средствах, а он копил на учебу в университете.

Наджиб продолжал встречаться с Юлией, несмотря на то что ее семья была против, как и его собственная, когда ей стало известно об этом. Мать Наджиба боялась, что он поступит так же, как его старшая сестра, и сбежит с неверной. Когда отец узнал о Наджибе и Юлии, он пришел в ярость и избил жену. Младшая сестра Наджиба, разрывавшаяся на части между семейными традициями и фантазиями, почерпнутыми из программ MTV, завидовала брату, но не одобряла его поведение.

Насилие порождало насилие. Флорис снова напал на Наджиба. Наджиб избил Флориса. Йост тайно фотографировал Наджиба и говорил Юлии, что это фотографии из полицейского досье. Единственным человеком, проявившим сочувствие к молодой паре, была мать Юлии, которой нравились хорошие манеры молодого человека и то, что он говорил по-французски. Но она была занята в основном собственными проблемами и мало чем могла помочь дочери. Ситуация еще больше осложнилась, когда Йост узнал, что Наджиб – брат Насра.

Йост был знаком с Насром. Он получал свою долю у тех же колумбийских гангстеров, которые платили Наджибу. Наср, полицейский информатор и мелкий наркодилер, тоже все знал о Йосте. В обмен на деньги, которые выплачивались его семье, Наср согласился отсидеть срок в тюрьме и хранить молчание. Связь Наджиба с Юлией угрожала все испортить. Наджиб мог легко узнать об их сговоре. Несмотря ни на что, молодые люди продолжали встречаться.

Пьянство Йоста перешло все границы, а поведение стало непредсказуемым. Некоторые неприятные факты просочились наружу. Когда Альберт узнал о связи своего друга с гангстерами, он захотел арестовать колумбийцев и пообещал защитить Насра, переведя его в другую тюрьму. В обмен он потребовал, чтобы тот запретил своему брату встречаться с Юлией. Наср отказался. Альберт пришел в камеру Насра и так сильно избил его, что он впал в кому и умер в больнице.

Семья Наджиба возлагала вину за свои несчастья на Юлию. Наджиб по-прежнему любил ее, но его раздирали противоречия. Тем временем Йост попытался скрыться от колумбийцев. Он спрятался, но один из гангстеров нашел его и повесил, инсценировав самоубийство.

Флорис обвинил Наджиба в смерти отца. Решающий поединок произошел на яхте Йоста. Во время драки Наджиб упал в воду. Он не умел плавать, и Флорис не стал спасать его.

Семья Наджиба не позволила Юлии прийти на его похороны. Альберт, пытаясь вернуть любовь дочери, показал свой полицейский значок и заставил родственников Наджиба разрешить ей увидеть тело возлюбленного. Юлия, казалось, простила отца, но ушла из их комфортабельного дома, вышла на берег и продолжала идти навстречу холодным волнам Северного моря, пока не исчезла навсегда.

2

Эту тринадцатисерийную голландскую мелодраму показывали по телевидению зимой 2002 года. Автор сценария Юстус ван Ул хотел, чтобы его история о современных Ромео и Джульетте закончилась на более обнадеживающей ноте. Чтобы матери Наджиба и Юлии встретились и утешали друг друга, смягчая горечь потери своих детей. Чтобы их трагическая смерть сделала примирение возможным. Дескать, когда-нибудь мусульмане и христиане, голландцы и марокканцы научатся жить в мире и, может быть, даже любить друг друга. Но режиссер Тео ван Гог придерживался других взглядов. Все должно было закончиться смертью. «Для него, – сказал Юстус ван Ул, – это была война. Мысль, которую он хотел довести до всех, заключалась в том, что жить в мире с фанатичными мусульманами совершенно невозможно. ‹…› Сериал должен был закончиться плохо во всех отношениях. Без малейшего проблеска надежды».

Но все же ван Гог был сложнее, чем кажется. Пусть он и ненавидел ислам так же, как христианство, и считал, что корень зла – сама религия, но говорил тем не менее, что «есть сотня тысяч достойных мусульман, которым мы, голландцы, должны протянуть руку». Хотя мультикультурная «мыльная опера» закончилась плохо, его симпатии были явно на стороне Наджиба, Юлии и сестры Наджиба, сбежавшей во Францию со своим возлюбленным, не мусульманином. Ван Гог поддерживал любого, будь то реальный человек или вымышленный персонаж, кто бросал вызов традициям, кто восставал против социальных и религиозных ограничений. Ван Гог был кем угодно, но только не расистом.