Убийство в частной лечебнице

— Он дома — все в полном порядке, кажется… Привет, Робертс, это Томс. Тут со мной инспектор Аллейн из Скотланд-Ярда, по делу О'Каллагана. Они обнаружили гиосцин — четверть грана. Ага, подскочили?! Что?.. Нет, не знаю… Да, конечно… Да ладно, не волнуйтесь вы так. Они не собираются пока вас арестовывать. Ха-ха-ха! Что?!.. Отлично — минут через двадцать, наверное… Осторожно, приятель — не выдайте себя случайным словом!

Он повесил трубку и, взяв Аллейна за локоть, провел к входной двери.

— Бедный старина Робертс в страшной панике, фыркает и брызжет слюной в телефон как бог весть кто. Ладно, дайте знать, если я смогу вам чем-нибудь еще помочь!

— Обязательно. Большое вам спасибо. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи. Приготовили пару наручников для старины Робертса, а? Ха-ха-ха!

— Ха-ха-ха! — ответил Аллейн. — Спокойной ночи.

Глава 11 Анестезиолог

Вторник, шестнадцатое. Вечер

У доктора Робертса был миленький маленький домик на Вигмор-стрит с двумя окнами на первом этаже и большой красной дверью, которая занимала чуть ли не всю стену.

Лакей, маленький и веселый под стать дому, провел Аллейна в приятную комнату — помесь кабинета с гостиной, где стены и книжные полки были яблочно-зеленого цвета. Там висели переливчатые занавески и стояли удобные кресла. Над камином располагалась великолепная картина, на которой множество маленьких человечков каталось на коньках по озеру, обсаженному рождественскими елками. В камине потрескивали дрова. На столе возле книжных полок лежала рукопись, прижатая старым деревянным стетоскопом, тем самым, который показался мистеру Томсу таким нелепым.

Одобрительно взглянув на картину, Аллейн подошел к книжным полкам, где обнаружил соблазнительную коллекцию современных романов, Шекспира издания «Вариорума», который вызвал у него искреннюю зависть, и несколько работ по евгенике и психоанализу. Среди этих трудов был том почтенного вида, озаглавленный «Обесцененная валюта», автор Теодор Робертс. Аллейн вытащил книгу и просмотрел оглавление. Это оказалась серия статей о наследственных заболеваниях. Робертс, очевидно, делал по ним доклады на заседаниях международного конгресса по евгенике и сексуальным реформам.

Аллейн все еще вчитывался в научные труды Робертса, когда вошел сам автор.

— Полагаю, инспектор Аллейн? — произнес он.

Аллейн с большим трудом удержался от ответа: «Полагаю, доктор Робертс?»[6]

Заложив книгу большим пальцем, он пошел навстречу анестезиологу. Робертс тревожно заморгал и бросил взгляд на книгу в руках инспектора.

— Да, доктор Робертс, — улыбнулся Аллейн, — вы застали меня на месте преступления. Никогда не могу устоять перед тем, чтобы порыскать по книжным полкам, и мне было так интересно посмотреть, что пишете вы сами.

— О, — рассеянно ответил Робертс, — я этим интересуюсь. Присядьте, инспектор.

— Спасибо. Да, проблемы наследственности поразительно притягательны даже для дилетанта вроде меня. Однако я пришел сюда не затем, чтобы исповедаться в полном незнании вашей области, а затем, чтобы восполнить пробелы в моем расследовании. Насчет этого дела О'Каллагана…

— Я с большим огорчением узнал о результатах вскрытия, — официальным тоном сказал Робертс. — Это ужасно, такое потрясение, невозместимая потеря… — Он нервно пошевелил пальцами, сглотнул и поспешно добавил: — Мне крайне неприятно и в силу чисто личных мотивов. Поскольку я был анестезиологом на операции, я чувствую, что несу возможную ответственность за случившееся. Может быть, я с самого начала должен был заметить, что не все в порядке. Я и беспокоился, почти с самого начала, по поводу его состояния. Я так и сказал сэру Джону и Томсу.

— И что они вам ответили?

— Сэр Джон, как и полагается, был занят своим собственным делом. Он просто предоставил мне самому справляться с проблемами. По-моему, он что-то сказал в ответ на мои слова о том, что пациенту стало плохо. Что ответил Томс, я вообще не помню. Инспектор Аллейн, я искренне надеюсь, что вы сможете снять с сэра Джона малейшую тень подозрения. Никакое сомнение на его счет недопустимо.

— Надеюсь, что смогу выяснить его участие в этом неприятном деле, как только будет проведено обычное расследование. Быть может, вы мне в этом посодействуете, доктор Робертс?

— С радостью. Но не стану пытаться отрицать, что я весьма эгоистично беспокоюсь на собственный счет.

— Но ведь вы же не делали уколов?

— Нет, слава богу, нет.

— Как это получилось? По моим представлениям, анестезиолог должен был бы сам сделать укол камфары и гиосцина.

Робертс сперва ничего не ответил, просто сидел, глядя на Аллейна со странно беспомощным выражением нервного лица. Аллейн заметил, что, стоило ему заговорить с Робертсом, доктор словно морщился. Так случилось и на этот раз. Доктор поджал губы и резко выпрямился в кресле.

— Я… я никогда не делаю уколов, — сказал он. — У меня личная и очень мучительная причина так поступать.