Убийство в четыре хода

– Не думаю. Впрочем, мы ведь так давно не виделись… Но когда еще он жил дома, шахматными задачами он не занимался. А почему вы спрашиваете?

Альбер промолчал, и девушка обиделась. Неужели она настолько наивна, что ничего не понимает? Или просто с течением лет свыклась с мыслью, что их телефон прослушивается? Невысказанные слова висели в воздухе, когда оба положили трубку. Альбер сидел неподвижно, надеясь, что у него хватит силы воли не набрать снова номер Фонтэнов.

В комнату вошел Буасси с большущим сандвичем в руках. Он размахивал узким длинным батоном, словно эстафетной палочкой.

– Ты не находишь, что зря погорячился?

Мысли Альбера все еще были поглощены Марианной. Пожалуй, можно бы ей сказать, что брат ее перед тем, как боевики штурмовали квартиру, решал шахматную задачу. Ту самую задачу, которая – если его предположение верно – предрешила смерть Ростана.

– Ведь у тебя нет никаких доказательств виновности Монэ, – настаивал на своем Буасси.

Буасси, хотя и числился в должности сыщика, редко вмешивался в дела коллег. В таких случаях его старались деликатно осадить, чтобы он не обиделся. Ведь Буасси – славный парень и классный водитель, каких свет не видал.

– Мадам Дюбуа непрестанно следила за входом в дом. «Отлучиться по нужде…» – дурацкая отговорка. Если даже она и отлучалась, то на очень короткое время. Пусть проглядела, когда убийца проник к старухе, но уж при выходе-то она бы его засекла! А предполагать, будто она же сама и убила старуху, вообще бред чистой воды. Идти на мокрое дело, зная, что соседки глазеют в окно?

Буасси хотел вставить слово, но Альбер не дал.

– Знаю, что ты имеешь в виду! В тот раз она, мол, была дежурная. Но разве это дает гарантию, что никто другой не давал волю своему любопытству? Полно тебе! Мадам Дюбуа та еще штучка, но она не преступница, а свидетельница. Другой вопрос, насколько можно доверять ее свидетельским показаниям. Ты вправе сказать, что она не наблюдательна, так как убеждена, будто к Клодин ходит с десяток посетителей. Но это говорит лишь о том, что она не вникала в детали. Зато может с точностью сказать, приходил ли кто-либо посторонний, и в общих чертах описать его внешность. Выходит, свидетельница она надежная.

Буасси с унылым видом выслушивал эти прописные истины, однако Альбер не унимался.

– Так что в данном случае, все проще простого. У нас есть свидетель, утверждающий, что после десяти часов никто не входил во двор через парадное. Значит, кто же убийца? Тот, кто вышел из квартиры в десять часов. Есть еще вопросы?

– Есть, – сказал Буасси. – Почему ты считаешь, будто убийца непременно должен был попасть во двор через парадное?

Тут до Альбера дошло. Кто угодно мог проникнуть в дом и другим способом: из подворотни свернуть на лестничную клетку, подняться на любой этаж, там по галерее пройти до черного хода, спуститься вниз и подобраться к квартире Вуатье с другого конца двора. Конечно, это рискованно, гораздо рискованнее, чем пройти прямо через двор. И зачем, спрашивается, избирать такой сложный путь, если не подозреваешь, что за входом следят? Но факт, что версия Буасси начисто перечеркивает показания мадам Дюбуа.

Рот Буасси растянулся в злорадной ухмылке. К Альберу постепенно возвращалось дыхание. Словно тебя внезапно столкнули в воду, и проходит несколько секунд, прежде чем вынырнешь на поверхность и поплывешь.

– Браво! – сказал он. – Поздравляю! Ты совершенно прав. Какое счастье, что ты не вылез с этой идеей в присутствии Монэ.

Коллеги направились в редакцию газеты «Ля ви д эшек». Она помещалась неподалеку, на Университетской улице; быстрее было бы добраться пешком. День выдался прохладный. Ветер гнал по поверхности Сены мелкую рябь, мимо проплыл полупустой катер с туристами. На борту висел цветной рекламный щит, с палубы раздавались звуки аккордеона. От улицы Малар они свернули вправо и медленно ехали, отыскивая нужный номер дома. Буасси припарковал машину позади небольшого фургона марки «строен», между двумя табличками, где был обозначен участок для разгрузки товаров. Из магазина выскочил плешивый, красномордый служащий и, ознакомившись с полицейским удостоверением, ворчливо удалился ни с чем.