Убийство в доме на холме

– Простите, что навлек на вашу голову столько неприятностей, – сказал им Уилл, – мне казалось, что мы все делаем правильно.

Маркус Рот встал и сказал:

– С сегодняшнего дня по этому делу никто не предпринимает ничего, предварительно не обсудив со мной.

Потом повернулся к Нэнси с Джонатаном и добавил:

– Фрэнк вас проводит. Полагаю, что на этом ваше участие в этом деле можно считать законченным. Пусть им занимаются профессионалы, а нам по мере возможности лучше вернуться к привычной жизни.

Ничего на это не возразив, Нэнси с Джонатаном вслед за Фрэнком направились к двери и вскоре оказались отрезанными от Рот-Лоджа, подумав, что оно, пожалуй, и к лучшему.

– Прости, Нэнси, что настоял, чтобы ты помогала мне в этом деле. Зря я тебя в него втянул. Я бы никогда себе не простил, если бы ты сегодня пострадала, – с несчастным видом произнес Джонатан, когда они подошли к его машине.

– Мне совсем не улыбается мысль взять и сдаться после того, как мы так близко подошли к злодею, – ответила она, устраиваясь на пассажирском сиденье, – хотя, похоже, придется.

Она терпеть не могла неудач. Она была так уверена в том, что им удастся раскрыть это преступление, но из-за них полиции теперь будет еще труднее во всем разобраться. Когда машина отъехала, девушка бросила взгляд на дом на холме, ничуть не сомневаясь, что он с насмешливой улыбкой смотрит им вслед.

Глава 35

Нэнси, Джейн и Джонатан совсем не горели желанием совершить привычный в День рождественских подарков вояж; в «Белый лебедь» и по бокальчику выпить, но поскольку домой на пару дней приехал Олли, каждый из них знал, как расстроится Пенелопа, если они откажутся с ними пойти.

К тому же джин с тоником в небольшом количестве мог их, взбодрить. Они решили, что попытаться так или иначе, стоило, а подумать о случившемся можно будет и позже, вернувшись домой.

Джонатан предложил сначала отвезти Джейн в паб, а потом отогнать машину к своей квартире. Нэнси сказала, что пойдет пешком – ей надо было позвонить Ричарду, к тому же, едва сегодня не разбившись, она и думать не могла опять сесть на пассажирское кресло. И поэтому отправилась одна, пообещав встретиться с ними уже на месте.

Хотя вечер только наступил, деревню уже окутала тьма, в ясном, студеном воздухе весело мерцали рождественские огоньки. Снег прекратился, но Нэнси, отойдя от коттеджа, шагала по его остаткам, островками лежавшим на мостовой. Деревня притихла, и царивший вокруг покой помогал ей унять расшалившиеся нервы. Какие же выдались последние две недели! Такой досады она еще не испытывала за всю свою жизнь. Ее не покидало ощущение, что теперь они лишились любой возможности раскрыть убийство Люси – полиция запретила им соваться в это дело, а Роты больше никогда не пустят никого из них на порог своего дома, что бесило ее вдвойне, если вспомнить, что кто-то из них сегодня утром пытался сбросить их с дороги в кювет. В сложившихся обстоятельствах, казалось, можно было сделать только одно – бросить все к чертовой матери, но как раз этого ей делать совсем не хотелось. В душе девушки клокотал гнев на то, что им нанесли такой удар, вернув воспоминания о несчастье с ее отцом, да к тому же преступник, вероятно, ликовал и чувствовал невероятное облегчение, полагая, что ему удастся выйти безнаказанным из истории с убийством Люси Рот.

– Рад тебя слышать, – сказал Ричард, когда Нэнси ответила на его звонок, надеясь, что его хорошее расположение духа поднимет настроение и ей.

Не привыкнув к горечи поражения, она хотела ее с себя стряхнуть, только не знала как.

– Как прошла засада?

Накануне Нэнси отправила ему сообщение, описав все случившееся за последние несколько дней, чтобы он тоже был в курсе.

– Полнейший провал! Преступник забрал ожерелье, мы его не разглядели, он воспользовался угнанной машиной и скрылся, – со вздохом ответила она. – Полиция в ярости оттого, что мы не рассказали им о новом условленном месте, да и Роты, похоже, тоже сдались. По сути, нам велели держаться от этого дела как можно дальше.

Нэнси решила не говорить ему о машине, понесшейся на них, зная, как его это встревожит, и закрыла глаза, пытаясь о ней вообще не думать. Но поняла, что воспоминания будут преследовать ее еще долго.

– И ты по-прежнему думаешь, что это дело рук кого-то из членов семьи?

– Да, думаю, но у меня нет никаких доказательств.

– А как насчет матери Люси, о которой нам рассказала ее соседка по квартире?

– Не знаю. Если бедная женщина находится в пансионате для больных деменцией, то я вообще не понимаю, чем она может нам помочь. Мне бы не хотелось подвергать ее стрессу.

Нэнси наступила на островок снега и услышала, как он скрипнул под ее подошвой.

– Но узнать, кто оплачивает ее пребывание там, я была бы не прочь.

– У тебя очень расстроенный голос. Ты в порядке?

– Просто ненавижу проигрывать.

Это было глупо, ведь она никогда не стала бы включать в свое резюме расследование преступлений, но ей так хотелось добиться справедливости ради Люси, а заодно доказать, что ей это по плечу, поэтому просто отойти в сторону представлялось делом чрезвычайно трудным.