Убийство в хондзине

Оба застыли, прислушиваясь, но ничего необычного слышно не было. В тишине столь глубокой, что можно было заметить стук их собственных сердец, доносился лишь один регулярный, ритмичный звук — водяное колесо на рисовой мельнице.

— Д-дядюшка? — вдруг настойчиво зашептал Коскэ. Его зубы начали стучать. — Две ночи назад — в ночь убийства — вы слышали водяное колесо?

— Водяное колесо?

Гиндзо удивил этот вопрос. Он уставился на Коскэ.

— Теперь, когда ты спрашиваешь, думаю, что да… Да, да, определённо слышал. Такой обычный звук, что я и не обратил внимания. Но… А!

Оба одновременно вскочили на ноги и схватили одежду.

Кото снова заиграло. Пин-пин-пин, будто кто-то щиплет струны. А потом громкий звон, словно раскалывающий воздух.

— Ч-чёрт, чёрт, чёрт, — повторял Коскэ, запутавшись в рубашке.

Прошлым вечером Коскэ лёг очень поздно. Инспектор Исокава, как и обещал, принёс фото из альбома Кэндзо, и Коскэ не спал до полуночи, исследуя его, сожжённые страницы дневника, а также остальные альбомы и дневники из кабинета. Затем пару часов он листал детективные романы, которые взял из коллекции Сабуро. Только в два с лишним часа он отправился в постель. Сейчас его реакции были медленнее обычного.

— Дядя, который час?

— Точно половина пятого. Как и в тот раз.

Наскоро одевшись, они распахнули ставни и обнаружили, что в воздухе висит тяжёлый туман. Виднелись две фигуры, по-видимому, толкающие друг друга и стоящие у садовых ворот, ведущих к флигелю. Один из двух доносившихся голосов был глубоким, мужским, и звучал так, будто он ругает плачущую женщину.

Продравшись сквозь туман, они увидели Рёскэ и Судзуко.

— В чём дело? — спросил Гиндзо, подойдя к ним. — Судзуко-сан, что случилось?

— Похоже, Судзуко-сан опять ходит по ночам, — сказал Рёскэ.

— Нет, это ложь! Это ложь! Я пошла на могилу Тамы. Я не лунатик. Вы лжёте! Вы лже!

Сузуко снова начала рыдать.

— Рёскэ-сан, вы слышали сейчас шум? — спросил Гиндзо.

— Слышал. И когда вышел, увидел, что Судзу-тян опять бродит тут.

Из тумана материализовались Рюдзи и Итоко.

— Это ты, Рё-сан? И Судзуко тут? А где Сабуро? Вы его видели? — спросила Итоко.

— Сабу-тян? Должно быть, ещё спит.

— Нет, его спальня пуста. Сабуро я разбудила первым, когда услышала шум.

— А что случилось с Киндаити-сан?

Пока Гиндзо разыскивал своего протеже в тумане, со стороны флигеля раздался пронзительный вопль. Это был Коскэ.

— Кто-нибудь, позовите врача! Сабуро…

Остальные его слова потонули в тумане, но эффект первых заставил всех окаменеть.

— Сабуро убили! — закричала Итоко и закрыла лицо рукавом ночной рубашки.

— Мама, идите сядьте, — сказал Рюдзи. — Эй, Аки-сан, не посмотришь за мамой и Судзуко? И вызови врача.

В этот момент появилась Акико. Пока она отводила обеих женщин в главный дом, Рюдзи, Рёскэ и Гиндзо побежали через садовые ворота к флигелю. Как и обычно, все ставни были плотно закрыты. Отражённый в белом тумане свет лишь слабо пробивался через ранма.

— Т-там. Вот там. Заходите с запада через энгава.

Но голос Коскэ, по-видимому, исходил как раз от входа с восточной стороны здания.

Трое мужчин обошли дом и увидели, что сломанный ставень отперт. Они ворвались внутрь — открыты были и сёдзи, и фусума, разделявшие обе комнаты домика. Они пробежали через обе комнаты и увидели, что фигура Коскэ скорчилась в генкане. Они бросились к нему, но застыли от увиденного.

На земляном полу генкана лежал, свернувшись клубком, Сабуро. Его спина была залита кровью, а правая рука слабо царапала дверь.

На мгновение Рюдзи будто пригвоздило к месту, но затем он закатал рукава и, отпихнув Коскэ, присел рядом с Сабуро. Он посмотрел на двоюродного брата.

— Рёскэ-сан, не сходите в главный дом принести мою сумку? И позаботься, чтоб местный врач приехал как можно быстрее.

— А Сабу-тян… а?..

— Думаю, всё будет в порядке. Рана довольно глубокая, но… Только не тревожьте маму сильнее необходимого.

Рёскэ ушёл в главный дом.

— Мы ещё можем чем-нибудь помочь? — спросил Косукэ.

— Нет, лучше поменьше двигать его. Сейчас вернётся Рёскэ с моей докторской сумкой.

В тоне Рюдзи прозвучало что-то резкое, и Гиндзо поднял бровь так, чтобы это заметил Коскэ.

— Что, по-твоему, произошло тут? — спросил он юношу.

— Не могу сказать… правда, неясно. Но по первому впечатлению кажется, что он был ранен ширмой и попытался убежать через генкан. Затем упал, когда пытался открыть входную дверь. Видели ширму?

Гиндзо и Коскэ вернулись в большую комнату. Ширма лежала в той же позиции, что и в прошлую ночь, но теперь с её верхнего края тянулся вертикальный разрез примерно в сорок сантиметров. На блестящей позолоте прибавилось крови, а между брызгами, раскинувшимися, как лепестки цветка, уже подсохли отпечатки пальцев. И вновь пальцев было только три, только на сей раз не было и следа от плектров на них, все узоры отпечатков виднелись бледно, но чётко. Гиндзо поморщился и стал изучать кото, лежавшее у ширмы. Там была порвана ещё одна струна и сломан ещё один мостик, на сей раз, впрочем, лежавший рядом с инструментом.

— Коскэ, когда ты только пришёл, ставни были…