Убийство в кибуце

— Пожалуй, не известны. Было время, когда кто-то грабил дома членов кибуца, но мы даже не звали полицию — сами нашли виновника и разделались с ним сами. Оснат к этому никакого отношения не имела. Это был один из волонтеров, который подсел на наркотики, если не вдаваться в подробности. Были еще случаи воровства, которые раскрыл наш офицер безопасности. — Михаэль в удивлении вскинул брови, и Моше с недоумением посмотрел на него. — Это было много лет назад, когда за безопасность отвечал Алекс. Такие вещи происходят периодически во всех кибуцах. Вдруг кто-нибудь из кибуцников сходит с ума. Как это происходит, я не знаю. Ведь красть в кибуце — это все равно что красть у своих родителей: зачем красть, когда и так можно взять все, что тебе нужно? Однако это произошло, и Алекс попросил у полицейских собак-ищеек. Собаки привели к дверям одного из ветеранов кибуца. Зачем ему это понадобилось? Но кто это был, я до сих пор не знаю, а всю историю услышал от пограничников.

— А полицейские могли проговориться?

— Есть определенная негласная договоренность о том, что в кибуце все дела решает сам кибуц, — сказал Моше. — Никаких финансовых злоупотреблений у нас не бывает. Правда, я знаю один кибуц, в котором женщину, ответственную за швейное производство, обвиняли в том, что она бесплатно отсылала одежду своим родственникам в городе. Есть еще кибуц на севере, где столкнулись с растратой: один сотрудник пересылал деньги со счета кибуца на частный счет в городе, но и там никто не вызывал полицию. Кибуц сам справился с этой проблемой.

— Каким образом? — спросил Михаэль.

— Существуют разные способы, — с трудом выдавил из себя Моше. — Что касается этого случая, то парня заставили уехать из кибуца, и он вернул деньги, до последнего гроша. Но все кончилось трагедией, потому что в кибуце остались его жена и дети, с которыми просто перестали общаться. Случилось это два года назад, но до сих пор с ними общаются с большой неохотой. Они уже жить не хотят.

— А как дела обстоят в вашем кибуце?

— Я же рассказывал вам. У нас есть несколько маленьких проблем, но мы их сами решаем. Но такого у нас никогда не было, и я не знаю, что Оснат имела в виду, когда писала о продаже собственности кибуца. Правда, у нее всегда была склонность все преувеличивать.

— Например? — спросил Михаэль.

— Ну, может быть, не преувеличивать. Просто она принимала все слишком близко к сердцу. Почитайте другие ее статьи.

— Я их уже читал, — сказал Михаэль, — и ничего подобного в других статьях не встречал.

— Во всех других номерах она поднимает довольно острые вопросы, но везде оговаривается, что это лишь гипотетически, и ничего конкретного она не имеет в виду.

— Хорошо, давайте подойдем к этому вопросу гипотетически. Что могло ее заставить так написать?

— Не знаю, — после некоторого раздумья произнес Моше. — Я вообще не понимаю, что она имела в виду, когда писала о «продаже общественной собственности».

В этот момент в дверь кто-то постучал, и в комнату вошел мужчина средних лет. Отерев рукой пот со лба, он произнес:

— А вот и я! Что случилось?

— Кофе? — спросил Моше вошедшего, уже успевшего плюхнуться в кресло, которое он вытащил из угла комнаты.

— Не откажусь — во мне всегда найдется немного места для чашечки кофе, — сказал Миша, улыбаясь щербатым ртом. — Черный, без сахара. — Моше встал и подошел к старенькой кофеварке с обмотанным изоляцией, слегка обгоревшим шнуром. — Эта изоляция плохая, лучше купи новый шнур, — заметил Миша. — С такой изоляцией когда-нибудь током дернет. Не понимаю тебя: такая телефонная автоматика, у всех радиотелефоны, а поставить кофеварку-автомат ты не можешь?

— Была одна, да сломалась, — сказал Моше. — Ее уже починили, да я все забываю привезти сюда.

Неуверенно и смущенно, Моше представил Михаэля Охайона Мише, который всем своим видом говорил, что будет только рад услышать какую-нибудь сенсацию. Однако глаза его при этом оставались совершенно серьезными. После быстро произнесенных слов о том, что это «трагедия для всех нас и для всего движения», он спросил, что интересует Михаэля касательно февральского семинара. Михаэль уже знал, что Оснат была единственной представительницей от кибуца на семинаре. Поэтому он сказал:

— Меня волнует вот эта статья, — и показал Мише номер местной газеты.

Миша водрузил на нос очки, которые свисали у него с шеи на черном шнурочке, и углубился в чтение. Закончив, он аккуратно положил газету на стол, ближе к Моше, чем к Михаэлю, и снял очки. После этого наступило молчание.

— Ну и что ты скажешь? — спросил Моше.

— Даже не знаю, что сказать. Пытаюсь вспомнить… Разговоров на семинаре было так много.

— Как можно не помнить вещи такого рода, когда они всплывают в разговоре? — удивился Михаэль.