Убийство в Невском переулке

Путилин распорядился препроводить господина Ильина в камеру. Убийство, с которого началось следствие, было раскрыто, теперь оставалось имение в Вымово, там находилось настоящее разбойничье гнездо — нет, там никого не убивали, на большой дороге не грабили, там другое — неуемное желание разбогатеть.

ПЕРЕД ИВАНОМ ДМИТРИЕВИЧЕМ сидели помощники по поручениям, агенты Коврижкин и Сенников, ранее следившие за Фомой Тимофеевичем, и неизменный младший помощник Михаил Жуков.

— Вот что, господа, я собрал вас для решения важного вопроса: убийца препровожден в камеру, но остался нерешенным вопрос о дальнейших действиях. Каковы ваши мнения?

Начал штабс-капитан:

— Я предлагаю посетить имение Анисимова, тем более ассигнация, привезенная оттуда, по мнению чиновников из Экспедиции, оказалась фальшивой, настолько хорошо сделанной, что нельзя допустить их появления на рынке.

— Петр Глебович, — дополнил Миша, — чрезвычайно хитрый человек, как бы он не избавился от машин.

— Это чрезвычайно сложно сделать, — подал голос надворный советник Соловьев. — Не иголка же в стоге сена.

— Отсюда следует, что, — Путилин задумался на миг, — надо выезжать вечером. С утра приступить к обыску и арестам. Сам же я к градоначальнику. Мне не хотелось бы привлекать к делу уездных полицейских.

ЧЕРЕЗ ПОЛЧАСА ИВАН Дмитриевич сидел в приемной Александра Александровича, ожидая, пока он соизволит его принять. Градоначальник был вызван к государю, но не беда. С генерал-майором Козловым легче было найти общий язык.

— Прошу, — произнес адъютант, открыв перед Путилиным дверь.

Александр Александрович без излишнего приветствия указал на стул.

— С чем пожаловали, Иван Дмитриевич?

Иван Дмитриевич рассказал о деле с самого начала, но довольно кратко, на что у него ушло четверть часа.

По меняющимся выражениям лица видел, как помощник градоначальника иногда хмурится, а иногда проскальзывает по его губам улыбка.

— Итак, — сказал он после того, как Путилин завершил речь, — вы хотите силами столичных полицейских завершить дело. Так я понимаю?

— Совершенно верно.

— А почему не привлечь уездного исправника?

— Александр Александрович, не хочу выказывать недоверия полицейскому уездному управлению, но в данном деле мне не хотелось бы зависеть от них.

— Ваша обеспокоенность мне понятна. Сколько вам требуется человек в помощники?

— Десяти, думаю, хватит.

— Не мало?

— Нет, с собою я возьму еще шестерых агентов сыскного отделения.

— Когда вы хотите выезжать?

— Сегодня в ночь.

— Хорошо, в ваше распоряжение поступят десять чинов полиции, но прежде чем выезжать, вам необходимо побывать в губернской канцелярии и заручиться одобрением губернатора, потом к господину Фуксу.

— У него не возникнет вопросов?

— Отнюдь, дело государственное, прокурор с подписанием бумаги на обыск тянуть не будет.

— Разрешите готовиться к отъезду?

— Да, можете быть свободны, бумагу я пришлю с нарочным.

Глава тридцать вторая Гостеприимный хозяин

СУМЕРКИ НАКАТИЛИ НА город.

Как только стих ветер, так начали расползаться облака, зависнув на высоте кусками неподвижной серой ваты.

Когда покинули столицу, над всклокоченными полями и над дальними лесами висела луна. В ее неверном, как туман, но неподвижном свете сумрачно проносились одинокие дома с желтыми глазницами окон.

Ехали почти всю ночь. Из труб проснувшихся до рассвета домов валил столбами дым, то черный, как отчаяние, то легкий белесый, как мечты легкомысленных барышень. И, расплываясь в высоте, уносил с собою остатки сновидений жителей, опуская их с высот сна на землю к счастью и горю, трудной жизни, всяческого рода неудачам, тонкому аромату и застоявшемуся запаху пота.

Задержались на два часа в селе. Не следовало появляться в имении в ненадлежащем виде — с уставшими лицами и рассеянным вниманием. А здесь отдохнули, отогрелись после морозного переезда, выпили горячего чаю из ведерного самовара, попыхивающего приятным запахом березы.

В ворота имения въехали в восьмом часу. Светилось только одно окно, да и то сквозь неплотно закрытые шторы, длинной желтой полоской. На лошадиный топот вышел молодой человек в рубахе, подпоясанной тонким витым шнуром и расстегнутым воротом, и накинутом поверх нее пиджаком.

— Чем обязаны? — произнес он глухим ото сна голосом, но цепкий взгляд скользнул по Путилину и сопровождающим его лицам в полицейских шинелях.

— Доложите Петру Глебовичу, что статский советник Путилин просит его принять по конфиденциальному вопросу.

— Ваше высокородие, прошу, — Степан склонил голову и указал жестом на дверь, потом небрежно обернулся и кинул через плечо полицейским: — А вы здесь подождите, нечего топтать.

Когда вошли, молодой человек снова склонил в полупоклоне голову:

— Ваше высокородие, соблаговолите подождать.

— Ступай, — Иван Дмитриевич расстегнул шубу, чтобы не взопреть — после мороза стало жарко.

Ждать пришлось недолго, всего несколько минут, в течение которых Путилин осмотрелся. Дом был старой постройки, но хозяева приложили руки и деньги, пытаясь свить уютное гнездышко.

— Петр Глебович просит вас. Следуйте за мною.