Убийство в Невском переулке

— В конюшне всегда оседланная лошадь, да и комнату для себя Петр Глебович выбирал с умыслом. Мне кажется, он всегда был готов к побегу, у него звериное чутье на опасность.

— Как он отнесся к смерти Левовского?

— Сергей Иванович умер? — произнес молодой человек удивленным тоном. — Мы об этом не знали.

— Что, Фома Тимофеевич не приезжал?

— Нет, он как в начале декабря поехал по делам в столицу, так и вестей от него не было.

— Даже писем?

— Я бы знал.

— Где, все-таки, может остановиться Анисимов?

— Либо у Ильина, либо в гостинице, но думаю, не больше одного дня, а дальше через Финляндское княжество в Швецию.

— Что его побудило к такому деянию? — хотя Иван Дмитриевич не называл преступление, но оба понимали, о чем идет речь.

— В первую очередь дело-то рискованное, вот этим и привлекало.

— Где он познакомился с Левовским и Ильиным?

— С Ильиным в Твери, там Петр Глебович цензором служил при губернской управе, а с Левовским не слышал. Я же, как сюда был привезен, так безвыездно и нахожусь, на мне все по имению.

— А Ильин? Он же управляющий?

— Да какой же он управляющий. Так только представляется, а на самом деле на побегушках у Анисимова.

— Не пойму, кто всем этим заправлял? — Путилин рукой вычертил в воздухе круг.

— Да они и сами не знали — Левовский считал, что он, а Петр Глебович себя за главного держал.

— Понятно. Теперь, может, о типографии расскажешь?

— А что о ней говорить? — Степан не выказывал никакого удивления осведомленностью Путилина. — Как я понимаю, Фома Тимофеевич о ней рассказал, да ваши помощники, — он кивнул в сторону.

— А все-таки.

— Подвальное помещения под хозяйственной постройкой выкопали при прежнем хозяине — Сергее Ивановиче, — на лице появилась улыбка, — он и из кухонного погреба туда ход сделал, так что готово оно было давно. Во все он вникал сам, даже учил людей работе на машинах.

— Сколько их там?

— Трое.

— Вооружены?

— Да вы что? Он, Петр Глебович, их в черном теле держал, как я подозреваю, когда стали бы не нужны, то и вообще… — однако он побоялся произнести вслух.

— Вполне в духе Эжена Сю.

— Они анисимовской породы, все жилы до указа тянули из своих, если не по их, то секли нещадно.

— И тебе доставалось?

— Бывало.

— Что ж, пора приступать к служебным делам.

— Ваше право.

Путилин прошел в подвал после того, как оттуда вывели троих мужчин невысокого роста в мешковатой одежде, но гладко выбритых и с какими-то неживыми глазами, словно у каменных статуй.

Пошли через кухню. Идти оказалось легче, когда и спереди и сзади несут по масляной лампе, но все равно пришлось держаться рукой за стену. Лестница казалась слишком крутой. Теперь Иван Дмитриевич жалел, что скинул шубу в гостиной, мороз пробирал до костей.

— А мы здесь, наверное, с час торчали, когда дверь закрылась, — пояснял начальнику Михаил. — Я докладывал вам… А вот такого холода не чувствовал, — младший помощник поежился. — Вот под той полкой краска стояла. Ее уже всю вынесли. И каждая банка была ассигнацией обернута, видимо, чтобы по цвету не искать.

— Разумно.

— Пойдемте дальше, Иван Дмитриевич.

Вырытый ход от дома до подвала не казался теперь таким мрачным в свете ламп, а только узкой щелью, укрепленной через сажень обструганными бревнами небольшого диаметра. Пол устлан досками, скрипящими под ногами. Впереди дверь.

Помещение было разделено на три части: в первом — самом большом, стояли те машины, что прибыли из Германии, и лежали пачки сероватой бумаги, приготовленной для печати, во втором — ручной нож-резак с поднятым широким лезвием для резки и рядом с ним отпечатанные разным цветом ассигнации в листах, третья — жилая.

Путилин осматривал подвал с любопытством. Многое он повидал: и тайники разбойничьи, и подполы, и подвалы — но чтоб вот так целая типография под носом у уездных властей печатала фальшивые деньги — в первый раз. Даже не верилось, что видит собственными глазами пачки отпечатанных денег, набитые мешки. Работники, оказывается, рассыпали ассигнации под ноги и топтали их, чтобы те выглядели побывавшими в обращении.

— Все продумали. Наверное, знали, как империю наводнить фальшивками, — проворчал, качая головой, Иван Дмитриевич, — а вот с Левовским вышла незадача. Если бы не убийство, долго б мы оставались в неведении. Деньги-то ничем от настоящих неотличимы, удалось бы им воплотить преступные замыслы.

— Нашли б их, — самоуверенно произнес Михаил.

— Нашли бы, — передразнил Путилин, — но главный-то ушел.

Жуков засопел.

— Еще встретимся на узкой дорожке.

Эпилог

ЗИМА 1875 ГОДА завершалась. Снег не собирался таять, завалил леса, проселки и озера…

ДЕЖУРНЫЙ ЧИНОВНИК ПРОТЯНУЛ бумагу.

— Из департамента переслана телеграмма от судебного следователя Виленского окружного суда по важнейшим делам господина Лаппа, — докладывал дежурный чиновник.

Иван Дмитриевич Путилин, начальник сыскной полиции столицы, которому февральским распоряжением высокого полицейского чина предписано было вести расследование сложных преступлений не только Санкт-Петербургской губернии, но и больших российских городов, где пока не созданы соответствующие отделения, протянул руку.