Убийство в Невском переулке

— Прямо-таки донес.

— Именно.

— Каковы твои дальнейшие действия по расследованию?

— Я установил, что дочь Грушевского Алина проживает в Толмазовом переулке в доме Федора Петровича Ильина.

— Уже побывал там?

— Само собой. И без вашего ведома оставил следить за Грушевской Леву Шахова. Чем черт не шутит, может, Цеханович в столице.

— Сомневаюсь. Правильно сказал Гмелин, плывет по морю, аки посуху.

— Преступник поддерживал отношения с Алиной не один месяц, любовь, привязанность, не знаю, может, и иные чувства, но должен с ней связаться, то ли почтой, то ли телеграфом, то ли через кого-то постороннего.

— Пока не буду препятствовать, это только пока, так что смотри, Миша, чтобы Цеханович обязательно сидел передо мною, хотелось бы с ним переговорить.

НА ТРЕТИЙ ДЕНЬ наблюдения госпожа Грушевская посетила банкирскую кантору Геймана, что на Четвертой линии Васильевского острова.

Сразу же как она вышла, в дверь под аляповатой вывеской зашел Миша.

— Добрый день! — Жуков снял шляпу. — Мне необходимо видеть управляющего конторой.

— Как о вас доложить? — подскочил расторопный чиновник.

— Михаил Силантьевич Жуков, сыскная полиция.

— Одну минуту, — служащий упорхнул оповещать управляющего о приходе господина из сыскного отделения.

Через некоторое время человек маленького роста, напоминающий катящийся шарик, появился перед Мишей.

— Яков Платонович Гейман, управляющий и владелец конторы, чем могу служить?

Жуков представился и спросил:

— Несколько минут тому назад из вашей конторы вышла женщина, хотелось бы узнать ее имя и цель визита.

— Михаил Силантьич, мы должны соблюдать тайну наших клиентов, поэтому, — Яков Платонович кашлянул и развел руками — ничем не могу помочь.

— Господин Гейман, я интересуюсь ответом на заданный вам вопрос не по собственному любопытству, а руководствуюсь исключительно государственными интересами. Могу предположить, что дама обменяла облигацию внутреннего займа с одним из этих номеров, — Миша достал из кармана пиджака записную книжку, — на наличные деньги или ценные бумаги, и если это так, то я подам бумагу вышестоящему начальству о том, что господин Гейман, руководствуясь исключительно прибылью от ценных бумаг, полученных преступным путем…

— Михаил Силантьич, вы неправильно меня поняли, да, мы в нашей конторе соблюдаем анонимность клиентов, но если это противоречит закону, то с большим удовольствием поможем.

— Скажите, с какой целью приходила незнакомка к вам?

— Чтобы обменять облигацию за этим номером, — управляющий указал на один из номеров, написанных на странице записной книжки, — на акции Государственного банка.

— Как она представилась?

— Ее имя нам неизвестно.

— Как же вы проводите сделки, если клиент неизвестен? Вдруг он — преступник?

— Извините, молодой человек, — назидательным тоном произнес господин Гейман, — но в нашей области чем меньше знаешь, тем лучше для дела.

— Хорошо, дама, которая обменяла облигацию на акции, впервые стала вашей клиенткой?

— Я ранее ее не видел.

— Яков Платонович, я вынужден забрать у вас облигацию, ибо она является уликой в деле об ограблении.

— Боже мой, а такой порядочной выглядела женщина. Вот и верь после этого людям. Однако оставьте, Михаил Силантьевич, расписочку, все-таки деньги не малые.

— Людям можно, преступникам нельзя.

— А как их можно отличить?

Вопрос повис в воздухе.

— ДУМАЮ, ИВАН ДМИТРИЧ, облигацию для Цехановича она обменяла, — подытожил рассказ Жуков.

— Мне тоже так кажется, — согласился с помощником Путилин. — Что еще дало наблюдение?

— Ни с кем не встречалась, ни к кому не ходила, складывается впечатление, что ждет весточку от суженого.

— Вполне возможно, письма, телеграммы получала?

— Нет, мимо Левы не пролетела бы ни одна бумажка.

— Остается ждать.

— Иван Дмитрич, может, с ней стоит поговорить?

— Может, а вдруг, — начальник сыскной полиции навалился на стол грудью, — замкнется, как улитка, ничего не знаю, ничего не ведаю.

— Но облигация?

— Нашла, по почте получила, ветром принесло, мало ли чего расскажет.

— Но служащие конторы, сам Гейман?

— Миша, свидетели есть, что облигацию Грушевской передавал Цеханович?

— Нет.

— Тогда продолжай слежку, вот когда она на встречу направится или весточку получит, вот тогда на сцену может выйти господин Жуков со свидетельствами банковской конторы и иными документами.

— Я не согласен с вами, Иван Дмитрич, — Миша прищурил глаза. — Сейчас самое время произвести обыск, ведь она должна объяснить, как у сравнительно бедной девушки, существующей за счет преподавания, оказалась такая сумма денег?

— Хорошо, — отмахнулся Путилин, — я сказал, что в этом деле ты за главного, так что поступай, как считаешь нужным.

К ОБЫСКУ ГОСПОЖА Грушевская не выказала интереса, словно столь деликатное дело касалось не ее, а кого-то иного.

Федор Петрович, хозяин дома, в котором проживала Алина, был подавлен и с каким-то интересом, смешанным с презрением, смотрел на жиличку и постоянно повторял:

— Надо же дожиться до такого позора!

— Вы не хотите выдать ценные бумаги, деньги или иные предметы, не принадлежащие вам, госпожа Грушевская? — Миша стоял подле кресла, в котором расположилась Алина.