Убийство в Оптиной пустыни

Он не просто закурил, а чуть не зажевал папиросу…

Кондратьев

Смотрел в конец акта на подписи членов комиссии:

— Горинов… Кондратьев… Ильинский… докладчик Клембовская… Твари вы этакие! А если бы вас на звонницу бить в колокола и Колюшку с заточкой подослать… Чтоб вы тогда написали?..

Дымил.

— Что делать? Что? Другую назначить… — надрывно закашлял от копоти в легких.

Не заметил, как опустился на стул, как положил папироску на стол, как одной рукой взял пачечку листов акта, другой поднес зажигалку…

Вспыхнул огонек…

— Ты что?! — по руке с зажигалкой ударил Ерков: — Сжечь хочешь?

— Да лажа написана… — пришел в себя Мортынов.

Он не заметил, как появился шеф.

— Вот хочу повторную назначить…

— Болван!! — взорвался Ерков. — Сшивай дело и в суд!

— Так его ж снова в психушку…

— А ты что, самый умный?.. Видишь, что понаписали…

— Умный — не умный, но повторную могу…

— И где же?!

— Да хоть в самой задрипанной психушке…

У Еркова перехватило дыхание. Он не мог и представить себе, что его подчиненный вздумает воевать с выводами святая святых психиатрии Института имени Сербского…

Его крик:

— Доктора наук!.. Профессора!.. Светила!.. — летал по этажам прокуратуры.

А крик Мортынова:

— Эти профессора липовые!.. Они прятали в психушку диссидентов… Сектантов… И теперь прячут…

— Ты что мелешь?!.

— А про карательную психиатрию забыли…

Если бы не окончание дела, в этот же день Ерков выгнал бы Мортынова из прокуратуры.

— Сегодня дело должно уйти в суд… — прошелестел его пропавший хриплый голос.

Ерков вышел из кабинета следователя с трясущимися руками. Ему было что вспомнить, кого, когда и почему упрятывали в психбольницы.

Что бы ни писали эксперты, Мортынов сомневался в невменяемости человека с прищуренными глазками, рассказывавшего ему о своих «проделках» с легкостью нашкодившего мальчишки, словно ему ничего не грозит. Он не просто сомневался, а видел какую-то скрытую истину, которую не увидели доктора наук и врач, не вывели ее на поверхность, а еще больше утолкали вглубь. Хотя опыт общения Мортынова с психиатрами даже на уровне области говорил о том, что, куда бы он ни сунулся, получит аналогичный акт, он не сдавался. Ему в этот момент даже стало наплевать на неполное служебное и даже на увольнение.

Руки потянулись к машинке:

— Надо писать в Генеральную прокуратуру… Писать…

Но… руки сами собой и опустились. В какую Генеральную? Когда там черт знает что. В Москве запахло жареным. Туда гнали милицию. Подтягивали воинские части. Что-то назревало. Того и гляди, бои начнутся…

— Война Сатаны и Бога, — вылетело у Мортынова.

Кто еще будет слушать какого-то следователя из Калуги.

На следующий день он позвонил в юридическую консультацию:

— Мне адвоката Лакусова…

А когда того пригласили к телефону, произнес:

— Это следователь… Расследование уголовного дела Аверина закончено… Да, признали невменяемым… Будете знакомиться?.. Хорошо, я график составлю…

2. Первый том уголовного дела. Горячий сентябрь 1993 года

Лакусов пришел в областную прокуратуру к следователю Мортынову:

— Что, с сигарет на папиросы перешли?

— Да вот, курю «трубу сатанинскую». — Мортынов ответил словами инока Трофима.

— Сатанинскую, не очень хорошо… Вот «Мальборо»…

— Это мне не по карману, — ляпнул Мортынов.

— Форточку бы открыли…

Когда в комнату из форточки потянуло свежим воздухом, адвокат спросил:

— Сколько томов?

— Три…

— Боженька троицу любит, — сказал и захихикал. — Начнем-с-с-с… Давайте с первого.

Мортынов выложил перед Лакусовым первый том.

— А ведь потомки потом листать будут и спросят: кто первый его читал? Адвокат Лакусов…

— Не-а, следователь…

— Ну, это не считается… А из нормальны… — Он не договорил.

Его перебил Мортынов:

— Не понял…

— …Извините, в смысле гражданских людей…

Лакусов надел очки и вместо того, чтобы взять том, развернул газету:

— А вы знаете, что процесс по ГКЧП только попер, еще один гэкачепист хлоп и свалился. Видимо, косит. Хочет дело затянуть… — показал заметку в газете.

— Все «Независимую» читаешь…

— А что же еще, я сам не-за-ви-си-мый…

— Если бы, — произнес Мортынов, а про себя подумал: «Воображал бы меньше».

И достал газету «Советская Россия»:

— Лучше почитайте, что Юрий Бондарев написал…

— Это который «Горячий снег…» нацарапал?

— Не только… — резко ответил Мортынов.

— А мне «Горячий снег» не нужен…

Долистав свою газетку, Лакусов сунул ее в карман куртки, снял очки и спрятал в очечник.

Теперь, пропуская по несколько страниц, листал первый том:

— Это возбудили… Это продлили… Это осмотрели… Ой, ножички-то какие острючие… А куда их труповозка увезла?

— Кого? — Мортынова обожгло от дикого словечка.

— Монашков со звонницы… — Адвокат ткнул в фотографии.

— Куда-куда, в морг…

— Хи-хи… А я думал, на Афон… Давайте график, распишусь…

— Сколько ознакомились?

— Том первый. Со странички первой и до странички тридцать третьей…

Мортынов посмотрел на часы и записал в графике:

«20.09.93 г. начато ознакомление в 9.00. Окончено в 10.00. Ознакомился том 1, страницы с 1 по 33».

Лакусов расписался в графике, бросил:

— До завтра. — И выскочил: — К Любашеньке надо поспеть.