Убийство в приличном обществе

— Ни в коем случае! — заревел Уолтерс. — Меня вы в его виновности не убедите, нет!

Похоже, так же считали все остальные. Толпа окружала нас; мне показалось, что дело принимает скверный оборот. Я невольно подумала о парижских зеваках, так же толпившихся вокруг телег, на которых осужденных везли на гильотину.

— Ну, в этом миссис Росс не виновата, ведь так? — завопила Бесси, вдруг кидаясь на мою защиту — кидаясь буквально. Она решительно встала между мной и членами общества трезвости.

— Позор на вашу голову, мадам! — заревел Уолтерс, не слушая Бесси. — Как вы только посмели сегодня прийти сюда! Ни стыда у вас, ни совести! Явиться сюда несмотря на то, что вы натворили!

— Да вы что все, с ума посходили?! — закричала я в ответ, не выдержав. — Мошенник Фосетт втерся к вам в доверие, обманывал вас, вытягивал у вас деньги…

— Ничего подобного, миссис Росс, — перебила меня миссис Гриббл, дергая меня за рукав. — Он нас не обманывал. Пьянство — в самом деле ужасный грех. Оно губит людей!

— Верно, верно! — послышались крики из толпы.

— Будете спорить? — ехидно осведомился Уолтерс.

— Нет, — ответила я, — конечно нет. Но Фосетт брал у вас деньги вовсе не на борьбу с пьянством!

— Но мы-то давали деньги на благое дело, — возразила миссис Гриббл и простодушно добавила: — А мне так приятно было после собраний угощать всех чаем!

Я разрушила их иллюзии, веру в то, что они делают доброе дело. Фосетт заставил их почувствовать себя нужными, и теперь они совсем растерялись. Им казалось, что их все бросили.

— Мне очень жаль, — сказала я, — что вы так к этому относитесь… Не сомневаюсь: когда вы оправитесь от потрясения, вы поймете, что Фосетта давно пора было остановить. Пойдем, Бесси.

Мы отступили, сохраняя достоинство. Члены общества трезвости враждебно смотрели нам вслед.

— Уф! — воскликнула Бесси, когда мы повернули за угол и очутились в сравнительной безопасности. — Второй раз я бы туда не пошла, хоть вы меня режьте!

— Я их не виню, — ответила я. — Надо было заранее догадаться, что они сейчас чувствуют.

Какое-то время мы шли молча.

— Миссис, — сказала Бесси, которая всю дорогу напряженно о чем-то думала. — Теперь я знаю, что мистер Фосетт — нехороший человек. Но разве от этого все, что он говорил, становится неправдой? Ведь те, из общества трезвости, кричали сейчас то же самое. Фосетт напомнил им, что пьянство — порок, который губит людей… Пусть он и обманывал их, его слова попали куда нужно… если вы понимаете, о чем я.

— Да, кажется, понимаю, — медленно ответила я, подыскивая нужные слова. — Но рано или поздно эти обманутые люди испытали бы разочарование. А хуже всего то, что они, пройдя через растерянность и гнев, уже не станут слушать никаких проповедников, даже настоящих! Они не будут доверять тем, кто на самом деле захочет что-то изменить… А малыши из хора? Они вырастут, думая, что никому нельзя доверять, а те, кто призывает их к добрым делам, на самом деле хотят лишь отнять у них деньги! Вот что самое страшное. Фосетт убил в них веру в добро. Поэтому он плохой. Плоды его поступков будут отравлять обманутых им людей еще много лет!

Заметив, как огорчилась Бесси, я продолжала:

— Бесси, раз нам не пришлось сидеть на собрании, разрешаю тебе сегодня отдохнуть. Тебе не обязательно возвращаться домой вместе со мной. Может быть, ты хочешь сходить к кому-нибудь в гости?

— Здесь у меня друзей нет, — ответила Бесси. — А знакомые есть только в Марилебоне, с тех пор как я жила у миссис Парри.

— Что ж, тогда… — Я порылась в сумочке. — Вот тебе деньги на кеб. Съезди в Марилебон, навести мистера и миссис Симмс. По-моему, мистер Симмс по-прежнему служит дворецким у тети Парри, а миссис Симмс кухаркой. Они будут рады тебя увидеть и послушать новости.

Бесси воспрянула духом. Она расскажет такие потрясающие новости не только слугам миссис Парри, но и побывает во всех домах на Дорсет-сквер! Приятно вдруг побыть в центре всеобщего внимания!

— Я бы с удовольствием, — ответила она. — Спасибо вам большое, миссис!

Я смотрела ей вслед, пока она не скрылась за углом, а потом отправилась домой. Вечерело. Фонарщик уже начал зажигать фонари. Интересно, дома ли Бен? Может быть, он уже успел проводить Стайлса, О’Рейли и их узника? Но оказалось, что он еще не вернулся, и мне показалось, что в нашем домике пусто и очень тихо.

Я сняла накидку и шляпку, проверила камин в гостиной и пошла на кухню. Трудно сказать, успел ли Бен пообедать. Возможно, ему пришлось ждать, пока не отправится поезд на Манчестер, а потом зашел в какой-нибудь ресторанчик возле Юстонского вокзала. Но на всякий случай нужно что-нибудь приготовить. В кладовке у меня лежал почти нетронутый вареный окорок. Если отварить к нему картошки, получится неплохой ужин. Я повязала фартук, достала кастрюлю и села чистить картошку.

У меня за спиной вдруг приоткрылась кухонная дверь, которая вела на задний двор; в шею повеяло холодом.

— Это ты, Бен?! — крикнула я, не отрываясь от работы. — Я как раз готовлю ужин!