Убийство в снежном городе

– Я не показываю незаконченные работы. Увидели? Забудьте! Эта картина не на продажу. Выход вон там, – художник посторонился.

– Это ведь тоже по легенде? Про мертвую царевну? – осмелела Саша.

– Вы и про эту легенду знаете? Да по ней.

– А почему сердец только три?

– А вы не слышали? Три невинных девушки погибли в городе, три сердца ждут своего часа. Я закончу картину, когда их будет двенадцать.

– А вдруг не будет? Его поймают!

– Значит, и сердец больше не будет.

– А почему не видно лица царевны? – подключилась и Соня.

– Оно настолько прекрасно, что никто из смертных не может его изобразить. Этот образ – загадка, лишь тот, кто исполнит обряд, сможет его увидеть. И станет счастливейшим из людей. – лицо Виктора Васильевича озарила мечтательная улыбка, показавшаяся подругам зловещей.

– Но сначала отнимет жизни невинных девушек.

– Что их жизни по сравнению с вечным блаженством? И что их ждет в этом городке- вечно пьяный муж, экономия на всем и невозможность вырваться из душного пространства? Их сердца оживут вновь, освободив царевну из цепей.

Девушкам показалось, что выражение лица художника стало один к одному с лицом маньяка из второсортных сериалов. Они хором заверещали, что пора домой, их ждут, и понеслись через двор к выходу не разбирая дороги.

Отдышались они только забежав в свой двор и крепко задвинув засов на воротах. И первым делом пошли к бане, проверить своего сторожа, который уже час как должен был заступить на дежурство, а заодно пригласить на чай, с ним в доме как-то веселее.

Их встретил мощный храп. «Охранник» за деньги Нико и Марко спал, как убитый, можно было из пушек палить- не услышал бы. Сколько не трясли его девушки, кроме – да-да-да, щас-щас-щас, и новой порции храпа они не услышали.

Вернувшись домой, они проверили все окна, заперли дверь и приставили к ней стул, чтобы наверняка услышать грохот, если что. Ведро привязали к двери, ведущей на террасу, ведро поменьше к маленькому окошку над односпальной кроватью. Сообразив, что теперь в кухню они не спустятся, вздохнули, и отвязали большое ведро.

Выпили чаю. Есть не хотелось, но на всякий случай захватили наверх бутылки с водой, печенье и шоколадки. Снова привязали ведро к двери.

Успокоили итальянцев, позвонивших перед вылетом, что у них все хорошо, хотя хотелось кричать «вернитесь, не оставляйте нас здесь!» и улеглись в кровать. Одеяло создавало ощущение защищенности, словно спрячься в него с головой – и все страхи останутся снаружи.

– Может, оставим на ночь свет? – спросила Саша.

– Тогда нас будет хорошо видно, а нам на улице – ничего. Ты телефон зарядила?

– Ага.

– Я тоже. Не будем выключать телефоны на ночь.

Саша подумала, что это уже было. Они так же лежали, прижавшись друг к другу в первую ночь в этом доме, слушали тишину и боялись каждого скрипа.

Тут действительно раздался скрип, словно половица прогнулась под ногами.

– Что это?

– Тссссс!

Скрип не повторился.

– Дерево ночью так скрипит, когда становится прохладнее, температура меняется, или влажность, я читала.

Раздался вздох, словно вздохнуло в глубине дома. Что-то простонало, снова скрипнула половица.

– Нафиг твои документы, завтра надо валить. Я тут поседею за ночь.

– Как это нафиг? Я получу их в понедельник. Ты ж не бросишь меня тут одну!

– Доверенность дашь на получение. Тете Любе.

– Не трусь, нам нечего бояться. – Соня хохотнула, – мы уж точно не невинные девушки.

– Да-а, мы видели картину!

– И что? Маньяк держит картину у всех на виду, не боясь, что зайдут соседи? – Соня перестала шептать и звук ее голоса разогнал ночные страхи. Девушки спели хором, сначала тихо, потом все громче «Голубой вагон», «Миллион алых роз», «Ориентация- север», причем слова «а я не буду бояться, что мне надо остаться» орали громче всего, совершенно не уверенные, что такие слова вообще есть в песне Лолиты. Наконец без слов, но изображая все известные им музыкальные инструменты, проорали «Пум-пум! Трам-там-там!» марш «Прощание славянки». После чего выдохлись и уснули.

Дом вздыхал, постанывал во сне, чуть поскрипывал половицами, но подруги уже не слышали, они спали без задних ног.

Где-то на реке разлетелся колокольчиком нежный смех, покатился по снегу, кутаясь в серебристые льдинки, махнул в проруби чешуйчатый хвост и все стихло до утра.

***

Утром страхи показались надуманными и смешными. Не зря даже у итальянцев есть аналог русской поговорки – Le ore del mattino hanno l’oro in bocca – утро вечера мудренее.

А вот позвонить вечером Андрею, рассказать про картину, они забыли, вспомнили лишь ближе к полудню. Полчаса звонили следователю каждые пять минут, и наконец он взял трубку.

– Саша, я занят. Какая еще картина? О, Виктора Городенецкого? Мы его как раз задержали. Над трупом.

– Чтоооо???? Кого убили??? Причем тут он???

– Убили Онисью Федосеевну.

Забыв про такси, девушки бегом понеслись в следственное управление.

– У меня пять минут. Давайте быстро.

Подруги, перебивая друг друга, рассказали про картину.

– Надо же, и фамилия у него как город, -удивилась Саша.