Убийство в стиле ретро

Петр сидел в салоне задрипанной «копейки» майора Головина, пил кофе из пластикового стаканчика и с удовольствием слушал музыку — она в отличие от пахнувшей кислятиной бормотухи была прекрасна: Чайковский «Вальс цветов». «Щелкунчик» был любимым музыкальным произведением Петра Моисеева, и, помниться, за это он не раз удостаивался презрительного «фи». Например, его последняя пассия, коллега-адвокатша Мариночка, заявила, что в наше время «тащиться» от Петра Ильича могут только зачуханный домохозяйки и активные педики, причем последние «кайфуют» от него только потому, что их бог-отец Боря Моисеев использует в своих песнях отрывки из его произведений. Против домохозяек, активных педиков и своего однофамильца Бори Моисеева Петр ничего не имел, по этому влился в их ряды со спокойной душой, однако с Мариночкой в скором времени отношения порвал — он не терпел, когда кто-то пытался навязать ему свои вкусы.

Пока Петр размышлял об этом под волшебные звуки вальса, автомобильная дверка распахнулась, и в салон, бурча что-то себе под нос, влез майор Станислав Павлович Головин. Угнездившись на водительском сиденье, он положил локти на руль, подбородок на сжатые кулаки и задумался.

— Что показало вскрытие? — спросил Петр, внимательно вглядываясь в недовольное лицо майора.

— Цианид, как я и предполагал…

— А в конфетах?

— Он же. Отравитель взял обычные конфеты типа «ассорти» с коньячной начинкой, высосал из них шприцем жидкость и тем же шприцем закачал яд. Завернул их в фирменные фантики, положил на верхний ярус коробки. Короче, не перемудрил… Все просто, без затей… — Он пощипал свои бармалейские усы. — Если б бабка смотрела повнимательнее, то увидела бы, что конфетки с верхнего яруса подозрительные. Они явно из другой коробки, обернуты не профессионально, а на донышке каждой маленькое отверстие от иглы…

— Убийца был уверен, что получатель не станет рассматривать конфеты досконально…

— Это понятно, — задумчиво протянул Стас, потом спросил. — Как там ваша клиентка? Можно с ней побеседовать?

— К сожалению, она пока не в состоянии отвечать на вопросы. Вчера ей вкололи успокоительное, и сейчас она еще спит, по крайней мере, пол часа назад еще спала… Давайте к вечеру.

— Ну что ж ладно… Тем более картина более-менее ясна. Осталось уточнить кое-какие детали…

— Ясна?

— Да. Соседка покойной, гражданка Самарцева А.К. рассказала следствию кое-что полезное…

— Можно узнать, что именно? Или это тайна следствия?

— Да какая тайна, — фыркнул майор. — Все то же самое вам ваша клиентка расскажет. Короче так. Пришла Самарцева к покойной Богомоловой в гости (живет она через подъезд) и увидела на кухонном столе диковинную коробку. Стала спрашивать, старуха ей и рассказала, что конфеты прислал Нюрке Железновой какой-то хахаль (это она, конечно, сама придумала), а принес их посыльный… Ну вы знаете, наверное, фирмочки такие есть по доставке всякой ерунды на дом?

— Фирму нашли?

— А как же! ЧП «Пегас», владелец Пегов К.К.

— Кто принес конфеты, помнят?

— Очень хорошо помнят. Это был некто в длинном плаще, в шляпе, очках, шарфе до носа и кожаных перчатках. Человек-невидимка, короче. К тому же без голоса…

— То есть?

— То есть, сказал буквально пару слов сиплым шепотом: «Здрасьте» и «Простудился», остальные записал на бумаге. Так как был в перчатках, отпечатков, сами понимаете, не оставил…

— Движения, походка, осанка?

— Ничего. — Сокрушенно покачал головой майор. — Опрос уличных торговцев тоже результата не дал, но ребята работают…

— Кроме конфет было что-то еще?

— Открытка. Приемщица не разглядела, какая, а по словам Богомоловой порнографическая. С зоофилами что ли… Не очень я понял, это надо уточнить у Ани.

— Почему Богомолова вскрыла чужую коробку и как она оказалась у нее?

— Аня оставила. Курьер повстречал ее в подъезде, там же передал посылку. Чтоб не тащить на четвертый этаж, Аня оставила ее у соседки, пообещав, что когда вернется, конфеты попробуют вместе…

— И старуха не дождалась?

— Совершенно верно. Если верить Самарцевой, старуха умирала от нетерпения, ей очень хотелось полакомиться заморским шоколадом. А Аня все не шла. Тогда она решила подняться — вдруг девушка прошмыгнула мимо ее квартиры, позабыв и о конфетах, и о ней самой. Когда Самарцева отправилась восвояси, было это в пятнадцать тридцать, Богомолова вышла за ней в подъезд в обниму с шоколадом и зашагала по лестнице вверх…— Головин кисло улыбнулся. — Ани дома не было, но бабка больше не могла терпеть — она распаковала коробку, вынула самую верхнюю конфету, развернула, сунула целиком в рот …

— И умерла.

— Умерла, — повторил он. — Прямо на площадке. А потом еще два часа лежала, пока ее Аня не обнаружила… Во сколько, говорите, это произошло?

— Около семи. Я вошел в подъезд в пять минут восьмого, она уже бежала по лестнице…