Убийство в субботу утром

На этот раз предпоследний защитившийся кандидат не мог устроить прием — у него дома не было достаточно места, — а поскольку у Линдера сложились особенно теплые отношения с курсом, на котором учился кандидат-новичок и сама Тамми практически стала членом его семьи, он вызвался организовать прием. Так что гостей было немало.

— Да, людей, не имеющих отношения к Институту, тоже приглашали, хотя и немногих — только самых близких. На прием в честь Тамми был приглашен только Иоав, ее друг. Собственно, благодаря Иоаву Тамми попросила меня стать ее руководителем. Забавное совпадение, потому что это Иоав купил мне пистолет в шестьдесят седьмом году. Но на этом — я имею в виду близкую дружбу с Тамми и со мной — заканчивается отношение Иоава к Институту; и с этого же начинается. — Линдер хитро улыбнулся, его бледность немного сошла.

Михаэль спросил Линдера, не тот ли это человек, которому он звонил из Института.

— Ему, Иоаву, — подтвердил Линдер. — Мы близкие друзья, и я пригласил его выпить пива с сосисками, чтобы освежиться после предстоявшей лекции и заседания ученого совета, но при сложившихся обстоятельствах мне пришлось дать ему отбой. Вы опасный человек, главный инспектор, — добавил он, улыбаясь. — Как вы это запомнили?

— А у вас, доктор, бывают проблемы с памятью, когда речь идет об информации, касающейся ваших пациентов? — поинтересовался Михаэль в ответ.

Линдер громко рассмеялся:

— Никогда не думал, что в профессии полицейского и психоаналитика есть нечто общее! Но приходится признать, что есть.

Михаэль взял ручку и снова спросил, кто присутствовал на приеме. Линдер сказал, что, если есть необходимость, он постарается и наверняка всех припомнит, но у него в клинике есть полный и абсолютно точный список гостей.

— Если мне когда-нибудь все же позволят туда вернуться, — добавил он, — я буду счастлив передать его главному инспектору.

— Зачем вам понадобился список? — спросил Михаэль с подозрением. — Ведь это не совсем обычно — составлять список приглашенных в гости?

— О! — произнес Линдер. — Это была не просто вечеринка, хотя в конце и были танцы; это было профессиональное мероприятие, и Тамми сама продиктовала список людей, которых хотела пригласить.

Михаэль встал и заявил:

— Сейчас вы пройдете со мной в лабораторию для идентификации пистолета, который останется в распоряжении полиции на некоторое время в качестве…

— Вещественного доказательства? — прямо спросил Линдер, и Михаэль почувствовал к нему расположение.

— …А затем мы поедем к вам в клинику и разберемся со списком гостей.

Они ехали в полицейской машине Михаэля, что вызвало у Джо приступ ребяческого веселья.

Клиника располагалась на тихой зеленой улице. Михаэль пытался представить внутреннюю обстановку, пока Линдер продолжал разглагольствовать, как это поразительно, что найденный пистолет действительно оказался его пистолетом.

На двери они нашли записку, продиктованную Линдером партнеру по клинике. На вопрос Михаэля Линдер ответил, что она кандидат последних сроков обучения и ее презентация ученому совету состоится вот-вот.

— Из всех старших аналитиков я единственный, кто не придерживается четкой иерархии. Не вижу ничего худого в том, чтоб делить практику с кандидатом, уже закончившим обучение.

Однако, признался Джо, он взял ее партнером только после того, как она перестала работать под его руководством.

— Я также не вижу ничего плохого в том, чтобы поддерживать близкие отношения со своими подопечными, — прибавил он поспешно, — особенно с такими привлекательными, как она.

— А как насчет пациентов? — спросил Михаэль.

— О, пациенты — это совсем другая история. Хотя и с ними, если исходить из эталонов Хильдесхаймера, я держу себя неподобающе, — с вызовом сказал Линдер.

Они сидели в креслах, между которыми помещался столик с коробкой салфеток и пепельницей. В углу стояла кушетка, за ней — кресло психоаналитика. Картины были мрачные, стол темный и тяжелый.

Михаэлю стало любопытно, регламентировалась ли меблировка психоаналитических кабинетов какими-нибудь инструкциями. Пока что, по его наблюдениям, индивидуальные различия в их обстановке выражались только в подборе цветов. В данном случае кушетка была застелена черным покрывалом. Михаэль про себя улыбнулся, представив еще сто пятьдесят практически таких же комнат. Желая проверить свою догадку, он спросил об этом у Линдера, вернувшегося из кухни с двумя чашками кофе. Линдер от души засмеялся — у него был теплый, звучный смех, — легким толчком закрыл дверь, поставил чашки на столик и заговорил, одновременно шаря в ящике стола, из которого в итоге извлек два мятых листа, исписанных крупными каракулями.