Убийство в субботу утром

— А что насчет этого Линдера? Кто проверяет его алиби? — осведомился Леви, поднимая глаза на пресс-секретаря иерусалимской полиции, в эту минуту входящего в кабинет вместе с начальником разведки, которого также ввели в команду. Оба выглядели уставшими. Гила внесла за ними еще две кружки кофе, а пресс-секретарь по имени Гил Каплан — светловолосый молодой человек, недавно назначенный на эту должность, — расправил пальцами усы и сообщил, что пресса постоянно осаждает его вопросами о «последних данных следствия».

— Мне не удается их стряхнуть, а они уже докопались до деталей и начали приставать к разным людям — которые, надо признать, ничего им не сообщают для печати.

Ариэль Леви холодно заметил, что если бы они вовремя явились на совещание, то понимали бы почему. В нескольких словах Михаэль обрисовал ситуацию; пациенты, правила и необходимость соблюдать сугубую конфиденциальность.

Офицер разведки Дэнни Балилти поинтересовался Линдером и его пистолетом и получил ответ, что у того алиби.

— Гил, — Балилти постарался защитить пресс-секретаря, — опоздал из-за репортеров, те его не отпускали; мы зависим от их доброй воли не оглашать имя жертвы, поэтому нам нельзя с ними ссориться, и хочу сказать вам, — он сделал паузу, чтобы глотнуть кофе, — я никогда ничего подобного не видел. Ни об одном из тех, кто фигурирует в деле, я имею в виду всех этих психологов, — так вот, ни об одном из них у нас ничего нет. Абсолютно ничего! Никакой информации, никаких нарушений, никаких дорожных происшествий; несколько лицензий на ручное оружие, вот и все. Я разыскал единственный гражданский иск насчет покупки недвижимости: кто-то купил дом и возбудил иск против продавца. Кроме этого, на них ничего нет. Если в этой стране столько законопослушных граждан, я спрашиваю вас, почему нам приходится столько пахать на работе!

Балилти допил кофе и отер полные губы тыльной стороной ладони. Затем встал, поддернул брюки, заправил рубашку за пояс, над которым выдавалось небольшое брюшко, и снова уселся, аккуратно приглаживая прядь волос на лысеющей голове. Сложил руки, вздохнул и произнес:

— Ну и работка, скажу я вам!

Начальник управления осведомился, что известно о Линдере. Балилти ответил, что, когда выяснилось, кому принадлежит оружие, он запросил все сведения о Линдере:

— Дата рождения, дата эмиграции из Голландии, адрес его клиники, местожительство, имя первой жены — много всего, но ничего существенного. Его лучший друг… знаете, кто его лучший друг? Как его там — Иоав Алон, полковник Алон, военный губернатор Эдома! Что скажешь против такого парня? Он даже политикой не занимается, он ни левый, ни правый.

— Итак, судя по всему, вам предстоит изучить алиби каждого, кто был на приеме в доме Линдера, особенно пристально — самого Линдера, а также тех, кто на приеме не присутствовал: каждого, кто связан с этим делом. Это может занять кучу времени, — сказал Шорер и выбросил несколько спичек в корзину под столом.

— У нас нет этого времени! — Леви с трудом овладел собой и сердито обернулся к Михаэлю: — И не начинайте снова петь вашу песню о том, что необходимо забраться в их мозги. Вам отлично известно, что я обязан идти на доклад к руководству, а каково иметь дело с Авиталом, надеюсь, вам объяснять не нужно. И о репортерах тоже. Да вы имеете представление, как они это все распишут? Так что не начинайте снова строить из себя профессора — здесь не университет, знаете ли.

Михаэль слушал почти с облегчением: последнее, любимое выражение Леви про университет служило сигналом к окончанию разговора.

Напоследок Охайон сообщил свои ближайшие планы: ему придется повидать бухгалтера жертвы, снова проехаться в больницу Маргоа и заняться тщательным опросом всех и каждого, кто связан с этим делом. Когда он выявит подозреваемых, то запросит разрешение на слежку и прослушивание телефонных переговоров; пока же все, чего он просит, — это круглосуточная охрана старика.

Ариэль Леви поднялся, отодвинул от себя стул и попросил по внутреннему телефону немедленно отыскать и прислать к нему в кабинет сотрудника следственного отдела. Беседа продолжится, объявил он, как только у них появятся новые идеи.

— Какой мотив мог быть у Линдера? — спросил офицер разведки. — Вообще какие могли быть мотивы?

Михаэль рассказал им об ущемленной профессиональной гордости Линдера. Вряд ли, усомнился пресс-секретарь, подобного рода обида может стать мотивом для убийства. Михаэль согласился, но пояснил, что покуда это единственные зацепки, которые удалось обнаружить.

— А что вы скажете о ней самой, о Еве Нейдорф? — спросил начальник управления у Дэнни Балилти.

Тот порылся в бумагах и начал рассказывать: место рождения, школа в Тель-Авиве, военная служба, замужество, дети, образ жизни, работа, беседы с соседями, экономическое положение; любовные связи — никаких. Никто не спрашивал, где он раздобыл сведения. Михаэль порадовался, что у него в команде лучший начальник разведки за всю историю полиции. Балилти — личность легендарная.