Убийство за четвёртой стеной

Глядя на это во всех отношениях мало привлекательное зрелище отпадали всякие вопросы о том, почему Оксана до сих пор не замужем. Если бы даже самый неразборчивый из прекрасных принцев поймал на себе её отсутствующий взгляд, то он бы скорее отправился на болото целовать жаб, чем подсел бы к героине нашей истории. Что ж, участь старой девы не нова для женщин-детективов.

«…»

Автобус не спеша катился по пустым улицам, пока его водитель мысленно проклинал себя, свою работу, свою жизнь и главное — нескончаемый высокочастотный бубнёж, доносившийся из салона. Мужчина развлекал себя мечтаниями о звукоизолированной кабине или как минимум о дюжине тухлых яиц, которыми он мог бы запустить в источники шума. К его досаде, ни того, ни другого в его распоряжении не было. Зато в двадцати метрах впереди он приметил роскошную выбоину с очаровательными отвесными краями и прекрасной глубиной. Водитель прибавил газу и прицелился правым колесом в яму, предвкушая с каким визгом разлетятся в разные стороны вверенные под его опеку пассажиры.

Бац! Оксана влетела лбом в подголовник впереди стоящего кресла. Вполне убедительно изобразив выброшенную на берег рыбу, девушка подозрительно оглянулась по сторонам, пытаясь понять, это она телепортировалась в автобус, или это автобус материализовался вокруг неё.

«Ты что, два дня подряд работаешь? Надеюсь, ничего важного ты сказать не успел, кажется, я немного задремала».

Тупая, уродливая и неинтересная ни одному мужчине сыщица ощупала лоб на предмет ранее отсутствовавших выпуклостей.

«Оборзел что ли?!»

Не зная, на кого выпучить мелкие поросячьи глазки, Оксана обратила весь свой хомячковый гнев на подголовник, надравший её тощий, костлявый зад.

«Д-да как ты смеешь?! Я-я знала, что ты скотина ещё та, но это уже переходит все границы!»

В бессильной злобе соплячка пнула кресло, но не добилась ничего, кроме нового синяка. Возможно, если бы вместо сна она прислушалась бы к единственному существу, способному помочь ей с предстоящим допросом…

«Ты что обиделся на меня? Ах ты ж бедненький. Я только одного не пойму, каким образом у тебя начался ПМС, если у тебя даже матки нет?! Погоди-ка, "допрос"? Твою-то мать, он сегодня!»

…

«Эй, ты чего молчишь? Не смей меня кидать именно сегодня. Ладно-ладно, подуйся немного, у нас есть часов пять».

…

«Слушай, ну извини, что игнорила тебя. Ты ведь уже отыгрался. Ау, подай голос, ты, Джимини Крикет для бедных, осталось всего два часа».

…

«Как одна истеричка другой ответственно заявляю, что у нас бывали свои взлёты и падения, но сегодня мы оба должны отрастить яйца. Да ради всего святого, у меня всего час и я понятия не имею, что делать!»

…

«Ну и подавись. Жалей себя дальше, гнида эфемерная».

…

«Так, он сказал, что этот хрен освободится через пять минут. И это было пять минут назад. Пожалуйста, начинай говорить!»

— Светлана Владимировна, — помощник депутата выжидающе уставился на посетительницу, которая с увлечением гипнотизировала фикус. — Анатолий Филиппович готов вас принять.

— Спасибо, спасибо, что вернулся. Обещаю, я нас не подведу.

— Эм-м-м… Не за что. Это моя работа, так что не стоит.

Оксана протиснулась мимо ошарашенного молодого человека и вошла в кабинет Казакова. Долговязый и лопоухий председатель областной думы, не поднимая головы, стучал по клавиатуре со скоростью заправского стенографа.

В это мгновение девушка неожиданно для себя самой вспомнила, как в детстве ездила с родителями в деревню к бабушке. Проезжая по степи она всегда обращала внимание на давно отживший своё колхоз. Строго говоря, от названия там осталось не так уж и много. Десятилетия мародёрств и непогоды давали о себе знать. Доски и брёвна благополучно сгорели в деревенских печах, а все предметы, имеющие пусть даже гомеопатическое количество металла, были в обменены либо на хрустящие бумажки, либо сразу на спирт. Лишь одно строение сумело устоять перед вызовами истории — силосная башня из красного кирпича. Как только местные не старались, её перепрофилировать у них не получалось. Башня хоть и рассталась с крышей, но не отдала на нужды населения ни одного, даже самого раскрошившегося кирпича. Она гордо стояла там, где ей было предначертано, и бессильно наблюдала за обращением в прах её маленького мира-колхоза.

«Загнул, так загнул. Очень красиво, очень метафорично», — попыталась неуклюже польстить героиня. — «Я глубоко уверена, что речь моего дорогого напарника ведёт к чему-то важному».

Именно ту башню напоминал ей сейчас Казаков. Глядя на него, легко можно было поверить, что его лицо десятилетиями разъедали летние грозы, степной ветер и сорокаградусные морозы. Тело мужчины, казалось, готово обрушится под собственным весом. А в его серых, лишённых жизни глазах читалась одному ему объяснимая скорбь. Однако вопреки всему этому Казаков продолжал работать, продолжал отдавать всего себя службе народу и Родине.

«Ну да, так я и поверила. Ты сам сказал, что он вместо гамма-томографа купил себе блатную машину».