Убийца

Бежевое расплывчатое пятно со снимка оказалось узким, лишенным характерных примет фасадом слабо освещенного особняка к северу от бульвара Виктории. В окружении сходных по стилю и размеру строений он не обращал на себя внимания абсолютно ничем. Когда-то основным населением этой части Ван-Найса был белый рабочий класс, но со временем она стала по большей части испанской. Нибы, должно быть, въехали сюда еще сто лет назад, да так и остались.

Темные окна первого этажа, теплый янтарный отсвет за плотными шторами второго. На подъездной дорожке – целый эскорт из автомобилей: светлый «Форд Фокус» у самых ворот, «Тойота» потемнее в центре, и еще какая-то малолитражка у гаража – какая именно, в темноте не было видно.

Я расположился в точности так, как уже делал у «Вирго Вирго»: через дорогу от дома, но не прямо напротив, а на несколько автомобильных корпусов в сторону. Достаточно далеко, чтобы меня не заметили, но в то же время и достаточно близко, чтобы отслеживать передвижения людей внутри дома.

Целый час никаких передвижений не было. Я использовал это время, шаря в Интернете в поисках еще какой-нибудь информации о Нибах или Киаре Фаллоуз, но сократить бездну моего незнания мне так и не удалось.

Семьдесят две минуты спустя свет на втором этаже погас, и я уже решил, что мне пора ехать, когда входная дверь отворилась и из дома вышел на улицу человек.

Хэнк Ниб в спортивном костюме подошел к въездным воротам и тихо отвел в сторону створку. Сев за руль светлого «Фокуса», он задом выехал на улицу, повернул на запад и проехал мимо меня.

Я проследил, как «Форд» остановился на светофоре, несмотря на то, что никаких других движущихся автомобилей поблизости не было. Надо же, какой законопослушный… «Фокус» свернул влево.

Я завел мотор.

* * *

Ниб приехал в круглосуточный универсам на углу Виктории и Сепульведы. Я встал на дальнем конце парковки и стал наблюдать. Его маршрут из отдела в отдел, ясно видимый через широкую стеклянную витрину, залитую изнутри белесым светом флуоресцентных ламп, занял восемь минут.

Первая остановка – пиво. Две по шесть «Миллер лайт». Потом – ряд хлопьев. Желтая коробка – наверное, «Чириос». Экономичный размер.

Ниб пошел к кассе. Что ж, значит, ничего не вышло.

Но, не дойдя до кассира, он вдруг свернул в другую часть магазина.

Так, а вот это уже интересно.

* * *

Обратно я проводил его до самого дома. Для профессионального служителя закона он проявлял удивительную беспечность, так что следовать за ним было легче легкого – даже проезжая перекресток, у которого толклись, вопя, приплясывая и потягивая спиртное из бумажных пакетов, какие-то подростки, он не обратил на них внимания. Проехал мимо так, словно их и не было. Что это – самоуверенность человека, привыкшего к власти? Или в нерабочее время он всегда такой?

Когда он свернул на Хайнс, я немного поотстал, погасил фары, выждал несколько минут и лишь потом подъехал туда, где стоял раньше. «Фокус» был на месте, ворота заперты, самого Ниба нигде не видно.

Я ждал еще около часа. Окна оставались темными. Если ночной набег на гастроном имел своей целью поздний перекус, то происходил он, должно быть, в помещениях с обратной стороны дома.

Так ничего больше не узнав, я отправился восвояси.

* * *

Прежде чем лечь спать, я сделал попытку дозвониться до Майло, но нарвался на голосовую почту. В восемь утра я снова набрал его номер. Он был уже на работе.

– Стёрджис.

– Доброе утро.

– Твои сообщения получил, как раз собирался позвонить. Но если тебе нужна скорость, то ты выбрал не того детектива.

– У меня есть новая информация.

– О Ри?

– Возможно.

– Что ж, мне сейчас все сгодится. Выкладывай.

Я рассказал.

И услышал, как на том конце с шумом выдвинулся ящик. Затем со стуком закрылся.

– Не вешай трубку. – Щелк, щелк, щелк – знакомые щелчки клавиатуры. – На эту Фаллоуз у нас ничего нет, семь лет назад она, может, и натворила что-нибудь, но с тех пор вела себя тихо.

– Но склонность ко лжи у нее никуда не делась, – сказал я. – О деле Сайксов она услышала от дяди и тут же постаралась отвлечь меня от него.

– Может, она пожалела, что распустила язык с каким-то другим помощником шерифа, и не хотела, чтобы дядюшка узнал и сделал ей за это а-та-та.

– Это дело слушалось в открытом суде, и кто угодно вправе говорить о нем что угодно, в том числе и Ниб.

– Все равно, – сказал Майло, – закон законом, а неписаное правило «держи язык за зубами» тоже еще никто не отменял.

– Возможно, но меня беспокоит неуклюжая изворотливость Фаллоуз – точно такую же она проявляла в истории с учителем. Склонность манипулировать другими, с одной стороны, и абсолютная глупость – с другой. Например, она солгала мне, что это Уоттлсбург сказал ей, что я о ней спрашивал, хотя я легко мог это проверить.

– Так-то оно так, но какие у нее были основания думать, что ты действительно станешь проверять?