Убийца

Десять парковочных мест. Одно, именное, с надписью: «Только для автомобиля доктора Сайкс. Нарушившие правило машины будут отправлены на штрафстоянку за счет их владельцев» – было не занято. Лаборатория занимала изрядный кусок земли, которая в Вэлли стоила дорого. Пока мы ехали, Майло успел позвонить оценщику и выяснил, что Конни купила его шесть лет назад за семизначную сумму.

Это, да еще дом в Вествуде, да инвестиции, которыми она похвалялась, – все вместе это составляло приличное состояние. Как бы повернулась жизнь Рамблы, доведись ей вырасти среди этого вестсайдского изобилия? И что ждет ее с матерью?

Майло толкнул входную дверь лаборатории, и мы шагнули в комнату без окон – приемную. Четыре стула из черного твердого пластика стояли на сине-зеленом ковре, все покрыты формайкой. Угловой столик был завален потрепанными журналами. Под потолком подмигивала лампа, распространяя холодный, тусклый свет.

Сразу напротив двери было раздвижное окно из толстого рифленого стекла. Справа – другая дверь, без ручки, вся заклеенная инструкциями, отпечатанными крупным прямоугольным шрифтом.

Каждый прибывший должен был постучать один раз и ждать вызова.

Требование предварительной оплаты тестирования могло быть отнесено на счет «политики благоразумия, которой придерживается лаборатория Кон-Био».

Не курить, не есть, не пить, громко не разговаривать.

Здание вместе с прилегающей к нему территорией получило сертификацию Калифорнийского отделения Ассоциации здравоохранения и ряда других аналогичных надзорных органов как подходящее для ведения медицинской деятельности.

Жаль, что не бывает сертификатов на доброжелательность.

Майло сделал попытку раздвинуть окно. Оно не поддалось. Натиск на дверь оказался столь же безуспешным.

Все четыре стула были заняты, и наше появление заставило пошевелиться четверку «прибывших». Ближе всех ко мне сидел черный мужчина лет семидесяти с таким коротким торсом, что его грудные мышцы располагались прямо над брючным ремнем. Рядом с ним сидел корпулентный белый мужчина с кудрявыми рыжими волосами, в оранжевой майке в пятнах и засаленных коричневых шортах, оставлявших на виду пухлые розовые конечности с корками засохших болячек. Мускулистый молодой чернокожий в тренировочном костюме старался держаться от обоих как можно дальше, что в условиях тесной приемной было довольно затруднительно. Зажатая в угол, сидела, подняв ноги на стул, маленькая, тощенькая белокожая девушка с подернутыми желтизной глазами и таким количеством пирсинга на лице, что у любого мало-мальски сострадательного человека один взгляд на нее вызвал бы спазмы.

Майло дважды стукнул в стекло.

Когда ему опять никто не ответил, он костяшками пальцев выдал еще одну громкую дробь.

Черный старик сказал:

– Тут этого не любят.

Ответа с той стороны не последовало, но я услышал за стеклом какое-то движение.

Майло постучал опять, громко. Его рука была в нескольких дюймах от стекла, когда оно раздвинулось. Брюнетка в белом форменном халате, с лицом, круглым, как пудинг, рявкнула:

– Вы что, читать не…

При виде полицейского жетона Майло она сменила гнев на вымученную любезность.

– Чем могу помочь, офицер?

– Разговором.

– Сэр, мы очень заняты…

– Мы тоже.

– Сэр, я должна получить разрешение…

– У вашей начальницы? К несчастью, ее здесь нет. – Майло наклонился к ней и снизил голос почти до шепота. Четверка позади нас вытянула шеи. – А откуда я это знаю?

Женщина с лицом, как пудинг, вытаращила на него глаза.

Лейтенант подался еще немного вперед, четверка за его спиной сделала то же самое. Он прошептал:

– Вообще-то, мы здесь как раз из-за нее.

– Доктор Конни? Я не…

Майло снова показал ей свое удостоверение, постучав ногтем по надписи «Отдел убийств». Она ахнула, хлопнула себя по груди ладонью и выдохнула:

– Обожемой… Нет!

– К несчастью, да.

– О-бож-же-мой!

Черный старик заметил:

– Похоже, кто-то попал, и крепко.

Женщина-пудинг заявила:

– Расходитесь все, приема сегодня не будет.

Проколотое Лицо возмутилась:

– Эй, какого черта?

Пудинг зыркнула на нее.

– Вы меня слышали. Когда надо будет, мы вам перезвоним и перезапишем.

Мускулистый негр выдал:

– Вам, может, и невдомек, но кое-кто из нас тоже работает.

Тут Пудинг взорвалась:

– Уходите! Все вон! Живо!

Под хор ругательств приемная опустела. Проколотое Лицо выходила последней и на прощание отвесила двери такого пинка, что та задребезжала.

Женщина-пудинг – «Э. Бродбент», если верить тому, что было написано у нее на бейдже, – ткнула пальцем в край своего стола, и что-то зашипело. Внутренняя дверь распахнулась.

Центр жизни лаборатории «Кон-Био» оказался совсем крошечным: письменный стол Бродбент, и еще один рабочий стол, свободный. Плюс коридор, который вел к двери с надписью «Лаборатория» и стикером «Опасные материалы». К левой стене коридора прижались металлический стол и стул. На столе стоял металлический контейнер с набором для флеботомии: одноразовые шприцы, оранжевые резиновые жгуты, ватные тампоны, бинты. Прямо напротив пункта забора крови была дверь с табличкой «Уборная/Хранилище мочи и кала».

– Так что вы пытаетесь мне сказать? – спросила Э. Бродбент.