Убийца

Поэтому я перестал издеваться над Уркаганом и позволил ему плестись вразвалку, как он сам предпочитал делать. Капюшон я сбросил и, подставляя лицо слегка пыльному ночному ветру, наслаждался покоем. Полноценно наслаждаться мешало седло, очевидно извлеченное Наримом из запасов своих пыточных дел мастеров.

А впрочем, моя спина и задница оказались подготовлены и к такому повороту дел. Девица, которую предоставил мне Нарим, так здорово промяла каждый кусочек моей израненной шкуры, что я реально ощутил себя где-то недалеко от рая. А после — и в самом раю, когда выяснилось, что массажистка сильна не только в своей главной профессии. В общем, я пообещал себе впредь не жалеть денег на специалистов такого уровня. Или даже жениться на ком-то подобном.

Слабый ветерок шевелил ветви деревьев, склонившихся над битой лентой уходящего во мрак тракта, и мягко перебирал лапками мои волосы. Ну точно как мамаша, отыскивающая вшей в голове у непоседливого чада. За темными силуэтами деревьев колыхалась трава, и далеко на горизонте появлялись первые отсветы близкого рассвета. Высоко над тонкой светящейся полосой плыли косматые облака, подсвеченные снизу багровым сиянием чертова огня, которого так боятся сельские детишки.

Оглянувшись, я посмотрел на темную бесформенную массу и подумал, что Феррн отсюда напоминает кучу навоза, извлеченную из выгребной ямы. В общем-то, отношение к сему славному городу у меня было такое же, как и к пресловутой куче. И мне еще предстояло вернуться, чтобы в зловонных недрах отыскать жемчужное зерно, принадлежащее мне, и получить долбаное противоядие.

— Эй, ты! — донесся до меня голос, звенящий яростью столь чистой, что ее мог производить исключительно полный идиот. — Ты так и собираешься ползти со скоростью искалеченной улитки? Мы рискуем привлечь внимание всех разбойников окрестных мест.

Скорее мы могли привлечь их внимание, издавая подобные вопли. Но объяснять это было бесполезно. Впереди в сереющем сумраке что-то тускло сверкало и тихо фыркало. Сверкал, я думаю, бравый телохранитель, а фыркал его конь. Смеялся, должно быть, над седоком.

— Мой конь не может передвигаться с той же скоростью, что и ваши, — пояснил я, неторопливо приближаясь к этому средоточию злобы и глупости. — Так что или вы сбавите ход, — молокосос надул розовые щеки и принялся сверкать глазами, — или, если это кого-то не устраивает, валяйте дальше без меня. — Щеки несколько сдулись. — Только в таком случае попрошу написать письмо, которое я смог бы отвезти обратно и объяснить, что вы сами отказались от моих услуг.

Честно говоря, я очень на это надеялся, принимая во внимание упрямство и гордыню молодого придурка. Несомненно, еще до наступления вечера Вайолетта оказалась бы в руках гуннландцев, но мне до этого какое дело? Главная задача — сохранить собственную шкуру и деньги. А если чересчур заносчивому графу отсекут голову в процессе неудачной операции, то я с удовольствием выпью бокал вина за упокой его бренных останков.

Однако эта ночь приносила одни разочарования.

— Этот слизняк Нарим, — медленно сказал граф, оценивающе рассматривая меня, — предупредил, что дела могут пойти именно таким образом и что ты потребуешь это самое письмо при первых же разногласиях.

Я готов был укусить себя за пятую точку опоры, проклиная чересчур прозорливого толстячка. Фернимар получил хорошего защитника, а я — очень большую головную боль. Не стоило становиться на пути проклятого Кору Нарима.

— Мы поедем медленнее, — процедил сквозь сжатые зубы граф. — Но и ты подгони своего сивку-бурку, чтобы он не плелся медленнее пешехода.

— Сигон, — прошелестел голос принцессы, и я с трудом различил ее во мраке, — у меня такое ощущение, будто мы никогда не двинемся с места.

— Уже едем. — Граф ударил своего рысака шпорами, и тот немедленно сделал попытку встать на дыбы. — Но, свет мой, нам придется сдерживать коней из-за этого мешка с костями. Ну, которого нам навязали в качестве проводника.

— Чем тише едешь, — рассудительно заметила Вайолетта и сбросила капюшон, — тем короче расстояние.

Уже достаточно посветлело, а конь принцессы стоял не так уж далеко, поэтому я мог рассмотреть мордашку девицы, которую мне предстояло оберегать на ее нелегком пути лишения девственности. В конце сей славной дороги она получит своего принца, судорожно освобождающего детородный орган из складок ночной рубашки, а я — верну денежки. В конце концов я имею право на любопытство.

И я внимательно изучил бледное лицо, обрамленное кудряшками темных волос. Ну что же, мне приходилось встречать особей женского пола и посимпатичнее, но как для дворянки — так вполне. Обычно представительницы благородных кровей шарахаются из крайности в крайность. Одни напоминают перекормленных свиней в кружевах. Другие же в погоне за изящной фигуркой превращаются в костлявые призраки. Немудрено, что их мужья все время пьют и трахают шлюх.