Убийца из детства

Журавлев усмехнулся. Только что чуть не подрались, а уже всё забыто.

– Давайте сбросимся! – оживился Василий. – Я сгоняю в лавку! Кто за?

Первым на призыв Чушкина откликнулся Смурной.

– Держи! – сказал он, подавая Васе деньги. – Только не жмись. Палёнку не бери!

– А то я не знаю! – огрызнулся Вася.

Все достали кошельки, зашуршали купюрами.

– С Павлуши не бери! – строго сказал Старков. – Он не пьет!

– Бери, бери, Вася! – холеным баритоном профессионального диктора успокоил Капитонов засомневавшегося гонца. – Я не пью, так вы за мое здоровье выпьете!

Вася пересчитал деньги, закатив глаза, перевел их в бутылки и, довольно хмыкнув, скрылся за дверью.

– Ты, Боря, почему не пьешь? – спросил Данилов. – Нельзя, как Пашке? Или здоровье не позволяет?

– Я свою цистерну водки уже выпил! – весело ответил Журавлев.

Он давно заметил, что в любой компании к непьющим всегда относятся настороженно. Сразу, как Генка, начинают выяснять: трезвенник или завязал. Скажешь, что трезвенник, будут подозревать, что ты что-то скрываешь. Что пить тебе болячки не позволяют, но ты не хочешь в этом признаться. Или ты алкоголик подшитый. В том и другом случае нет к тебе доверия. Но если сказать, что ты свою цистерну выпил – такой ответ всех устраивает. Наш человек! Поддавал, наверное, так как нам и не снилось. Теперь вот отдыхает.

– У меня сосед тоже квасил по-черному, – сказал Смурной так, словно точно знает, что Боря напивался до поросячьего визга. – Такие скандалы закатывал – мама не горюй! Жена убедила закодироваться. Теперь, как ты, Боря, весь такой правильный!

– Да ладно ты! – перебил Костю Старков. – Завязал человек – и молодец! Ты вон тыщу раз зарекался, а не можешь. Скажи лучше, Боря, как тебе на чужбине живется? Не тянет на родину?

– Не тянуло, так не приехал бы! – ответил за Журавлева Тиханов. – Или по пути привернул?

– Ага! По пути! – засмеялся Данилов. – Из Чернигова в Воронеж!

– У тебя что, кто-то есть в Чернигове? – клюнул на шутку Смурной. – У меня жена оттуда. Я там часто бываю.

– Не был я в Чернигове! – отказался Журавлев искать общих знакомых. – Даже не знаю, где он находится.

– У меня, мужики, из головы не выходит, кто же мог Надюху замочить? – внезапно сменил тему Баракин. – А главное – за что?

– Так хахаль наверняка! – убежденно ответил Костя. – Больше некому!

– Дура она была! – зло сказал Данилов и брезгливо поморщился. – Красавица, а сама дура дурой! Вот и получила. Как говорится, за что боролась, на то и напоролась.

– Зря ты, Генка, так, – укоризненно посмотрел на Данилова Тиханов. – О покойниках плохо не говорят.

– Если честно, то о Надюхе хорошего сказать нечего! – согласился с Даниловым Старков. – Знали бы вы про нее, что я знаю!

– Что ты про нее знаешь? – спросил Журавлев. – Такое, чтобы так отзываться о покойнице?

– Все! – не уступал Старков. – Знаете, за что ее из медицины турнули?

– И за что же? – спросил Данилов.

– За наркоту!

– Кололась?

– Кололась или курила – не знаю. А что приторговывала – это факт.

– Если бы на торговле поймали – укатали бы за решетку! – сказал Тиханов.

– А если поймали, да не доказали? – прищурился на него Старков. – Оторвой была Надька!

И добавил, крестясь:

– Царство ей небесное.

– Потрахаться, я слышал, тоже любила? – спросил, ни к кому не обращаясь, Данилов.

– Что в этом плохого? – удивился Телков.

– Ой, мужики! Я такую хохму вспомнил! – вдруг возбудился Смурной. – Как-то мой друган пришел в гости к жене милиционера. Она сказала, что муж на дежурстве. Но всю одежду моего кореша на всякий случай в шкаф сложила. Видно, не в первой. И вот среди ночи, в самый, как говорится, разгар, муж заявился домой. Знал, наверное, что женка слаба на передок. Дружбан едва успел в шкаф залезть. А мент при всей форме, с пистолетом¸ блин.

– Твой друг что, из шкафа пистолет увидел? – недоверчиво спросил Данилов.

– Нет! Услышал, что мент затвор передергивает! – хихикнул Телков.

– Не мешайте Косте врать! – остановил их Старков и повернулся к Смурному: – Поливай дальше!

– Я не вру! – возмутился Смурной.

– Да верим мы! – рассмеялся Старков. – Давай! Чего остановился на самом интересном?

– Ну вот! – продолжил Смурной. – Он говорит, сидел в шкафу на какой-то коробке. И прислушивался, что в комнате происходит. Говорит, боялся вдохнуть или пошевелиться. Не дай бог, коробка развалится под его весом. А мент возьми да и прислонись к шкафу. Дверца скрипнула. Дружбан говорит, в тот момент чуть не обделался. Подумал: ну, все! Трындец! Когда мент ушел, мой приятель оделся и слинял. Не до секса стало. Больше к ней не ходил.

– Про себя рассказываешь! – предположил Данилов. – Уж больно красочно!

– А к чему ты это, Костян? – спросил Баракин.

– К тому, что у каждого есть кое-что! Так и у Надюхи. Судить за это нельзя. Сказано же: «Не судите, да не судимы будете!»

– Согласен! – кивнул Баракин.

– Надька же, как из медицины ушла, салон на Урицкого открыла, – сказал Данилов.

– Какой? – спросил Журавлев.

– Фотосалон. Моделей фотографировала.

– На Урицкого? – переспросил Баракин. – Это между Лесным и Новгородским? Еще у него название интересное. Дай бог памяти…

– «Амарант».