Убийца из детства

– Парень как парень, – пожала плечами Таня. – Звезд с неба не хватал. Учился средненько. С тройки на четверку. Хуже всего у него было с математикой и физикой. А вот историю он очень любил. Лучше всех нас в ней разбирался. Знал все страны, столицы, где какое правление. Всех президентов, премьер-министров, королей мог назвать.

– Ты давай ближе к делу, – осторожно попросил Журавлев. – Я вот помню, что он тихоня был. Что еще о нем помню? Не озорничал никогда. В младших классах мальчишки постоянно какую-нибудь возню устраивали, а он нет. Всегда в сторонке. Помню, что на переменках он сидел на парте в пол-оборота, смотрел на всех, слушал и молча улыбался. Сказать что-нибудь мог, только если его напрямую спросят. В общем, среди мальчишек не было у него авторитета.

– Но и не задирали его, – заметила Таня.

– Да! Как ни странно! Обычно тихонь обижают. Не нарочно. А так. Походя. А его почему-то не трогали.

– Ну, Паша же рослый был. На физкультуре первым стоял. Наши хулиганы чувствовали, что может дать сдачи. Не то, что Данилов. Или Женька.

– Про Данилова не знаю, а вот что касается Женьки – то очень он меня удивил. Надо же! Ментом стал! Стражем порядка! Ведь всегда трусоват был. Помню, он с Беляевым подрался. Когда их растащили, Беляеву хоть бы что, а Женька плакал, как девчонка.

– Он не от боли плакал, – вступилась за Тиханова Таня. – От обиды.

– Это неважно! У мальчишек кодекс чести очень строгий. Пустил слезу – значит, слабак. Девчонка. Враз все уважение теряется. Если оно было, конечно. Но мы отвлеклись! Что еще про Капитонова? С кем он был дружен?

– Не помню, – подумав, ответила Таня, – по-моему, ни с кем.

– Я тоже не помню, чтобы он с кем-то больше других общался. В школу приходил один. И уходил один. Общественником не был. В шалостях, как мы уже говорили, не участвовал.

– Девочек сторонился! – добавила Таня. – Хотя он нам нравился.

– Чем же?

– Высокий. Стройный. Взгляд добрый. И лицо очень даже мужественное. Подбородок с ямочкой. Синева на щеках. Он же брюнет. Красивый мужчина! Женщина интуитивно чувствует, что такой красавец способен ее защитить.

– Достоинств у Капитонова хватает, – согласился с ней Журавлев. – Один голос чего стоит!

– Да! Когда он в седьмом или восьмом классе заговорил, как Левитан, мы все наслаждались. Нравилось его слушать.

– Паша еще школьником точно знал, что будет диктором.

– Угу! Помню, классная как-то по случаю сказала, что его водили на радио. На прослушивание. Там сказали, что возьмут на работу. Но чтобы правильно говорить, ему надо серьезно учиться. Он стал брать уроки актерской речи. Так это называется?

– Не знаю, как называется, но уроки он брал. Мы еще или не задумывались, кем стать. Или метались из одной крайности в другую. Я, например, то мосты собирался строить, то операции на сердце делать.

– А в итоге моряком стал!

– Да! Разве одному мне романтики хотелось? Сайрина, помню, в геологи собиралась.

– Ну да! Надя врачом хотела стать, косметологом. Баракин, помню, летчиком.

– Об обыкновенных профессиях ведь не мечтают! Их потом в силу обстоятельств выбирают. С большинством из нас именно так и было!

– А Капитонов не дергался. У него проблемы с выбором профессии не было. Потому и был серьезнее остальных.

– Ну, тут уже индивидуальные особенности характера… В общем, в школьные годы Паша не был серой мышкой. А что потом? Я ведь после училища уехал из города. Не знаю.

– После школы Паша год стажировался на радио. Потом его призвали в армию. После армии стал диктором. Женился. Дочка родилась. Это он уже на встрече рассказывал. Когда спрашивали.

– Голова у него не кружится?

– Ты о чем? – не поняла Таня.

– От того, что его голос весь город знает?

– Знаешь, нет в нем зазнайства.

Журавлев посмотрел за окно. Потом на часы. Поднялся.

– Уже поздно. Пора мне.

– Я тебя отвезу!

– Не надо! Отдыхай!

– Какой отдых! Я теперь до утра буду об этом думать!

– Я тоже! – признался Журавлев. – У меня такое чувство, будто я что-то знаю. Мысль какая-то мелькает, ухватиться за нее не могу. Пройдусь сейчас пешочком до отеля. Может быть, на свежем воздухе что-то умное придет в голову.

Уже в дверном проеме Журавлев вдруг обернулся к Тане:

– Вот что… – начал Журавлев. – Дай-ка мне телефоны наших мужиков.

Таня достала мобильник, продиктовала Журавлеву номера телефонов одноклассников. Журавлев внес их в контакты своего телефона.

– Пообщаться решил? – спросила Таня.

– Да мало ли… Вдруг какая-то мысль придет… У меня есть еще она просьба… Не говори ни с кем о наших… – он замялся, подбирая подходящее слово, – догадках. Не стоит поднимать волну раньше времени. Чтобы невиновного не оговорить, и себя в дурацкое положение не поставить. Если до чего додумаешься – звони!

Глава шестая